Карли Соросяк - Меня зовут Космо

— Твоё дыхание пахнет салями, — говорит мне Макс. Мы утыкаемся друг в друга носами. Я укладываю голову на его подушку. — Ладно , ты прав. Мне пора вставать.

Ещё одетый в свою космическую пижаму, украшенную маленькими фигурками в скафандрах, он надевает кроссовки и уходит на кухню, где дядя Реджи готовит невероятно пахучий кофе. Мне не разрешают пить кофе, хотя люди постарше его просто обожают. «Эй, я тоже старый» , — всегда напоминаю им я, пытаясь не чувствовать себя обделённым.

— Доброе утро, — говорит дядя Реджи. — Я думал, ты проспишь.

Макс наклоняет голову в мою сторону.

— Космо хочет погулять.

— Если хочешь, я могу с ним пройтись, а ты иди досыпай.

— Спасибо, не надо, всё нормально.

Он оглядывается, смотрит в коридор на комнату Мамы и Папы. Дверь закрыта, за ней никаких звуков.

— Мне даже нравится в тишине.

— Тишина — это хорошо, — говорит дядя Реджи и аккуратно пьёт кофе. Он может сжать губы так, как я никогда не смогу, а язык не высовывается изо рта. Если задуматься, это же просто потрясающе. — Раз уж вы оба не спите, надо бы этим воспользоваться. Хочешь потренироваться?

— Я на это и надеялся, — говорит Макс.

Ладно, пусть верят, что это была их идея.

Выйдя на улицу, в тупичок, Макс протирает сонные глаза, а я поднимаю нос, чтобы принюхаться к миру. Забавно: когда-то наш район казался мне бесконечным. Я думал, что улицы и тротуары продолжаются вечно. Но чем старше я, тем меньше становятся они.

Печенье . Оно завладевает всеми моими мыслями. В кармане пижамы Макса печенье. Я вижу очертания печенек через ткань. Курица? Они со вкусом курицы?

— Космо мотивирует еда, — говорит дядя Реджи, словно читая мои мысли. — Мы этим воспользуемся. Каждый раз, когда он будет делать что-то правильно, давай ему вкусняшку. Это закрепит поведение.

И я вдруг вспоминаю о трюке с печеньем. В прошлом году вместо того, чтобы просто сидеть и терпеливо ждать угощения, Макс научил меня держать печенье на носу. И, скажу я вам, это непросто: удерживать равновесие, да ещё и терпеть — запах ведь так близко к ноздрям. В моменты слабости я одним движением языка смахивал печенье с носа, тут же съедал его и наслаждался отрыжкой.

Но я задумываюсь и понимаю, что это как-то совсем уж простенько в сравнении с танцами. Вчерашний корм крутится у меня в животе, а с ним подступает чувство страха — и беспомощности. Кто я вообще такой, чтобы этим заниматься?

— Так, — говорит дядя Реджи, — я знаю, что у Космо артрит, но при артрите как раз полезно двигаться. Чем больше он двигается, тем ему лучше, так что не беспокойся. Ещё я посмотрел на «Ютубе» соревнования по собачьему фристайлу, чтобы узнать, какие сейчас стандарты. Так вот, номера, претендующие на победу, должны вызывать чувства . — Он сжимает руки, словно пытаясь сдавить ими воздух. — Я знаю, песни у нас ещё нет, но я хочу, чтобы ты подумал, какую эмоцию хочешь передать. Космо всё поймёт.

Я складываю задние лапы и ложусь, а Макс отвечает:

— Я хочу что-нибудь вроде «Бриолина» — весёлую песню.

— Хорошо, — говорит дядя Реджи. — А теперь мне нужно от тебя счастливое воспоминание.

— Прямо сейчас? — спрашивает Макс и сглатывает.

— Угу, прямо сейчас.

— Ладно… м-м-м… дай подумать.

Я ложусь челюстью на его кроссовку и чувствую, как он шевелит пальцами ноги.

— Это, конечно, не то чтобы очень… но однажды Космо погнался за целым стадом оленей в Сойер-парке. У него в голове словно какой-то выключатель щёлкнул, и он не возвращался, как бы громко мы ни звали, так что мы все побежали за ним. Мы бежали и бежали, пока он наконец не остановился и не обернулся. И очень удивился, увидев нас. Мама засмеялась, а за ней и мы все.

Дядя Реджи с улыбкой выпрямляется.

— Отлично. А теперь я хочу, чтобы ты об этом вспомнил, когда вы с Космо пойдёте в мою сторону. Просто идите ко мне, и всё. Начнём с самого простого.

«Я справлюсь» , — думаю я, поднимаясь. Мои ноги немного подрагивают — так часто бывает после того, как я полежу на боку. Но я держу этот момент в голове: мягкая земля под лапами, я бегу за белыми хвостиками оленей. Макс был прав — меня тогда охватило чувство. Не было звуков, не было неба — я словно слился воедино с землёй. Лучше всего я помню, как развернулся, высунув язык, не в силах больше бежать, — а они были там . Моя семья. Я следовал за ними всю жизнь. И мне даже в голову не пришло, что они тоже последуют за мной.

— Космо, — говорит Макс, — рядом.

Рядом . Я очень люблю эту команду — идти рядом с ним, ставить лапы одну перед другой. Мы идём радостно. Так, словно полны света.

— Подними глаза, — говорит дядя Реджи, отступая назад. — Выпрямись.

Когда мы проходим по улице от одного почтового ящика до другого, он останавливается и даёт мне угощение.

— Отлично. Просто замечательно. А теперь давайте с той же энергией учить и другие движения.

Макс треплет меня по голове, и меня вдруг переполняет уверенность. Я не могу объяснить, в чём дело. Это словно звёздный дождь, яркое место на небе. И я решаю ухватиться за это чувство. Все эти годы, глядя, как моя семья элегантно кружится на танцевальных вечерах, я был совершенно уверен, что не смогу долго простоять на задних лапах или кружиться с такой же лёгкостью и грациозностью, как человек. Но сейчас дует тихий ветерок — да, прямо здесь, прямо сейчас, — и я кружусь так хорошо, как только могу, вкладывая в движение всего себя.

Шея болит, ноги из-за артрита уже начинает жечь.

Но мир… он открывается.

Танцую! Я танцую !

Макс скармливает мне печенье из кармана.

— Отлично, Космо, — говорит он, потом обращается к дяде Реджи: — Мне даже не пришлось ему ничего объяснять! Он просто взял и сделал!

Я знаю, что мы все думаем об одном и том же: жираф ни за что не освоил бы трюк так легко. Мы точно стали кинозвёздами.

— Это… это на самом деле замечательно, — говорит дядя Реджи. — А теперь давай посмотрим, сможем ли мы заставить его делать так по команде, может быть — по движению руки.

Мы повторяем упражнение снова и снова, — Космо, кружись! — и Макс вращает пальцем.

Солнечный свет заполняет всё вокруг. Люди открывают шторы и выходят на веранды с кружками утреннего кофе в руках. Когда они машут Максу, дяде Реджи и мне, я вижу на их лицах изумление и гордость. Среди нас живёт танцующий пёс!

— Думаю, на сегодня хватит, — говорит дядя Реджи.

Макс хмурится.

— Но мы же только начали.

— Мы уже тренируемся полчаса — не стоит перегружать его в первый же день. Не беспокойся. Времени у нас достаточно.

Надеюсь, дядя Реджи прав.

Когда Макс на следующей неделе уходит в школу, я тренируюсь один. Иногда по телевизору идёт классическое танцевальное кино, и я разглядываю движения с новым интересом, проверяя — в кабинете, где меня никто не видит, — каково это: подпрыгивать, вилять, гарцевать. Одним ухом я всё время прислушиваюсь к двери, чтобы подбежать туда сразу, как она откроется: я выбегаю к Максу и вою на наш фургончик, упрашивая дядю Реджи отвезти нас в общественный центр. Вы можете назвать меня рабом привычки, но чем быстрее танцевальные тренировки станут частью нашей повседневной жизни, тем больше будет шансов выиграть эпизодическую роль в кино.