Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник [Новый перевод]

— Точно так, — сказал Лужа.

— Каким образом? — спросил Питер.

Лужа изящно пожал плечами и стряхнул с коленки невидимую глазу пылинку.

— Есть разные пути, — осторожно сказал он.

— Конкретнее, — настаивал Питер.

— Наиболее убедительным средством будут огонь и ружья, — сказал Лужа, — и к тому же все происшедшее можно будет свалить на бандитов из племени гинка, которые будто бы устроили налет. Доказательства этого — я тоже беру на себя.

— А я-то что с этого буду иметь? — спросил Питер. Глазки Лужи заблестели, словно у рыбака, почувствовавшего первую поклевку рыбы на крючке.

— Я, конечно, понимаю, что за услуги нужно платить, — вкрадчивым голосом сказал Лужа. — Мне понятно ваше желание, чтобы я оплатил наличными ваше открытие. Уверяю вас, вы не сочтете меня скрягой, мистер Флокс.

— Тем не менее позволь поинтересоваться, на что способна твоя щедрая рука, — мягко сказал Питер.

— Ну, допустим… пять тысяч фунтов, — предложил Лужа.

Питер взглянул на него и рассмеялся.

— И это… при всем том, что ты будешь иметь с аэропорта? — насмешливо сказал он. — Ну, милый Лужа, это же курам на смех! Ну, а мисс Дэмиэн что с этого будет иметь?

— Ну, положим, шесть тысяч фунтов, — сказал Лужа, и глаза его заблестели с новой силой. — По шесть тысяч на брата. Идет?

— Послушай, Лужа, ты ведь собираешься заработать на этом аэродроме не одну сотню тысяч фунтов. Не так ли? — спросил Питер.

Лужа пожал плечами.

— Ну, будем считать, что я буду хорошо обеспечен, если дело выгорит, — сказал он, — но, право же, мистер Флокс, разве мое предложение недостаточно щедро? Я ведь беру на себя весь риск.

Питер сел в кресло и посмотрел на противника в упор. Лужа сиял, как игрок в покер, который знает, что у него в руке четыре туза. Он осушил стакан иосторожно поставил на стол рядом со своим локтем, затем льстиво наклонился вперед.

— Ну, ну, Флокс, ну, старина, — я не из тех, кто ходит вокруг да около, когда чего-то уж больно хочется. Никто никогда не называл меня скрягой. А если я предложу вам и, конечно, мисс Дэмиэн по двадцать пять тысяч фунтов за этот маленький секрет? Тогда вы не скажете, что это мало, а? И главное, кто знает — если дело выгорит, как мы задумали, может, можно будет рассчитывать на дополнительные небольшие вознаграждения в будущем, а? Что скажете?

Он нетерпеливо наклонился вперед. Его седые волосы блестели, черные глазки сверкали, указательный палец отбивал дробь по коленке — видно было, что он не сомневался, какой ответ даст Питер.

Питер допил стакан и встал.

— Все дело в том, Лужа, — мягко сказал он, — что ты всего-навсего разодетый негритенок с кассовым аппаратом вместо мозгов. По себе о людях судишь, дружище! Вот и решил, что всякий человек покупается и продается. Так заруби себе на носу, старина, что я не сообщу тебе координаты Долины пересмешников и за двадцать пять миллионов, не говоря уже о двадцати пяти тысячах!

Обмякнув, Лужа откинулся в кресле. Его лицо сделалось желтым, как у покойника. Глаза потускнели.

— Более того, признаюсь тебе, ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу, — перешел в контратаку Питер. — У меня в голове не укладывается, в каких смертных грехах повинны бедные зенкалийцы, что Бог лишил их разума и они наделили такого жалкого карлика властью. Тебя следовало бы младенцем задушить в колыбели. Заверяю тебя, я сделаю все возможное, чтобы идея со строительством аэродрома не прошла. Мне доставит огромное удовольствие перевернуть твою тележку с яблоками. А теперь оставь нас, пожалуйста. У нас с мисс Дэмиэн свое представление о том, кого брать в компанию, а кого нет. Ты нам надоел хуже горькой редьки.

Лужа встал и побрел к выходу. Дойдя до порога, он обернулся. Его лицо было по-прежнему мертвенно-бледным, и блеск в глазах, казалось, погас навсегда. Они, как и прежде, были лишены всякого выражения.

— Ты об этом пожалеешь, Флокс, ты еще раскаешься в том, что оскорблял меня! Никто никогда не смел говорить со мной таким тоном. И помни, я не потерплю, чтобы кто-нибудь стоял у меня на пути. Тем более такая ничтожность, как ты!

Он вышел, на прощанье хлопнув дверью. Питер снова опустился в кресло.

— Ну, — сказала Одри, — ты-то уж точно знаешь, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.

— Точно. Я теперь понял, что он не слишком меня любит, — ухмыльнулся Питер.

— Да, но его нельзя недооценивать как противника. Я серьезно, — сказала Одри. — Как ты думаешь, что он предпримет?

— Ну, пока ему не известно местоположение долины, он ничего предпринять не сможет, — сказал Питер.

В этом он жестоко ошибался.

На следующее утро, собравшись позавтракать, Питер увидел, что сэр Ланселот и досточтимый Альфред, уютно устроившись на веранде, азартно поглощают яичницу с беконом, закусывая фруктами из огромной вазы. Не успел Питер присесть, как сэр Ланселот тут же пристал к нему с разговором.

— Да, Флокс, ситуация на Зенкали очаровательна, просто очаровательна, — сказал он, помахивая перед Питером грязным ножом. — Столько всяких факторов и хитросплетений!

— Именно так, сэр, — сказал Питер. Не мог же он сказать прямо, что ему не хочется начинать день с обсуждения ситуации на Зенкали.

— Конечно, необычная, очень необычная, — сказал досточтимый Альфред, борясь с плодом манго размером с небольшую дыню. — Я только что сказал сэру Ланселоту, что наблюдал нечто подобное, когда был в гостях у кумкватского магараджи. Там работы были остановлены из-за священных обезьян. Я бы даже так сказал — священные обезьяны остановили работы. Что, здорово у меня язык подвешен? Ха-ха!

— Вполне, — сказал сэр Ланселот, думая, смеяться ему или нет, и решив, что не стоит. — Как я говорил своему другу министру внутренних дел Великобритании Артуру Мендалю, когда он недавно приезжал на уик-энд с маркизом Оркнейским и лордом Беллройалом, — когда природоохранное дело вторгается в политику и религию, ситуация получается щекотливая, и даже очень.

— Нечто похожее я говорил кумкватскому магарадже, — сказал досточтимый Альфред, — но он далек от этих проблем…

— Когда заседание Совета? — спросил сэр Ланселот. — Сегодня?

— Да, в одиннадцать тридцать, — ответил Питер.

— Это в здании парламента?

— Нет, во дворце.

— Прекрасно. Надеюсь, к обеду результаты станут известны? — спросил сэр Ланселот.

— Возможно, что и так, — ответил Питер, — но сейчас трудно сказать. Ситуация слишком сложна, и дебаты могут затянуться.

— Верно, верно, — согласился сэр Ланселот, — не стоит спешить со столь важным решением. Как говорится, тише едешь — дальше будешь.

— Вот именно, — сказал досточтимый Альфред, очарованный этой мудростью. — Ей-богу, здорово сказано.