Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник [Новый перевод]

Он снял очки и направил их на собравшихся.

— Профессор Друм предлагал гусеницам четыреста двадцать разных растений, — сказал Кинги, подняв руки и растопырив пальцы, будто собирался отсчитать на них это число, — но во всех случаях они чахли и гибли. Только после того, как профессор Друм добрался до Долины пересмешников и собственными глазами увидел, как гусеницы амела поедают листья омбу, значение этой долины стало понятно окончательно и бесповоротно.

Кинги достал большой шелковый платок, промокнул им лоб, а затем, зажав его меж пальцев, жестикулировал, подчеркивая сказанное.

— Возможно, у вас глаза на лоб полезли от удивления: есть ли на свете что-либо более необычное, чем только что вами услышанное? Кто бы мог подумать, что в течение стольких веков наше благосостояние зависело от крохотного мотылька, а его жизнь, в свою очередь, — от дерева, которое мы полагали давно исчезнувшим! Теперь это дерево вновь открыто, но чудеса на этом не кончаются. Профессор Друм установил, что в не меньшей степени, чем существование бабочки зависит от дерева омбу, существование самого дерева омбу зависит от пересмешника. Когда плод дерева падает на землю, птица съедает его. Проходя по ее пищеварительному тракту, семя подвергается воздействию различных соков, в результате чего оболочка становится мягче и семя получает возможность прорасти. Теперь вам понятно, дорогие друзья, каким образом наш старинный бог незримо и неслышно помогал нам на протяжении веков? Когда пересмешник освобождает свой кишечник, семя попадает в почву и дает начало дереву.

Король убрал платок, снял очки и на несколько долгих мгновений задержал свой взгляд на слушателях.

— Ну как, разве не полезно узнать, что наше благополучие зависит, во-первых, от невзрачного мотылька?

С этими словами он столь изящно поднял свою смуглую руку, будто она и в самом деле была бархатисто-темным крылом бабочки, а потом повернул ее розовой, словно обратная сторона крыла, ладонью к публике.

— Во-вторых, от дерева.

Сказав это, он широко раскинул руки и стал поразительно похож на дерево Омбу.

— А в-третьих, — рявкнул он, предупреждающе подняв вверх палец, — хотел бы я знать, что вы почувствовали, поняв свою зависимость от конечного продукта пищеварения птицы?

Парламентарии зашептались между собой, усиленно жестикулируя.

— Так вот, друзья мои, все мы связаны одной цепью, — сказал Кинги, переплетая пальцы и как бы иллюстрируя вышесказанное. — Дерево амела, бабочка, дерево омбу, пересмешник и наконец мы все. Никто из нас не выживет без других звеньев этой цепи. Без этих деревьев и существ погибнут все наши надежды на будущее Зенкали. Без аэродрома обойтись мы сможем, а вот без помощи матери-природы — нет.

Оратор снял очки и, преисполненный августейшим достоинством, направился к выходу, оставив публику обсуждать услышанное.

Великолепный парад имел грандиозный успех. Спецвыпуск «Голоса Зенкали» открывался огромным заголовком: «Бог обрел жилище в королевском саду». Под этим замечательным лозунгом и прошло все мероприятие.

Шествие возглавлял Кинги, ехавший в изысканно украшенной королевской карете; перед ним шагал лоунширский оркестр, игравший национальный гимн Зенкали. В его основу легла бесхитростная популярная мелодия, слегка аранжированная самим Кинги, когда он купался в ванне. Проникновенные слова сочинил не кто иной, как Ганнибал:

В огромной повозке, запряженной шестью ухоженными, лоснящимися зебу, Питер и Одри везли большую клетку с пересмешниками. Птицы обрадовались, обнаружив множество людей, могущих дать им лакомые кусочки. Они бегали взад и вперед по клетке, крича «ха-ха-ха» и стуча клювами с пулеметной быстротой. На всех Фангуасов произвела огромное впечатление громогласность новооткрытого Бога.

Следом великолепно украшенная повозка с губернатором и Изумрудной леди. Губернатор был в парадном мундире, шляпе с плюмажем и при шпаге.

Вся эта процессия двигалась сквозь пеструю толпу, сбежавшуюся позевать на невиданное зрелище. — По аллее бронзовых, шоколадных, медных лиц, озаряемых, как вспышками молний, белозубыми улыбками, сквозь лес аплодирующих розовых ладошек. Радость и счастье народа были почти осязаемы.

До участников парада долетал щекочущий ноздри запах надушенных, одетых в свежевыстиранную одежду человеческих тел, смешивающийся с запахом цветов, зебу, специй и солнечного света — такой запах бывает когда открывается бочонок старинного вина.

Вслед за каретой, в которой восседали губернатор и Изумрудная леди, ехала повозка, где величаво покоились шесть массивных бочонков, любезно предоставленных владелицей заведения «Мамаша Кэри и ее курочки». В бочонках были высажены шесть молодых деревьев омбу — коротких, толстопузых, приветствующих публику скрученными ветвями. Их сопровождали профессор Друм, выглядевший еще более жутковато, чем прежде, в новом фланелевом, в тонкую полоску костюме, и доктор Феллугона с огромным белым платком, обильно политым слезами радости. Он постоянно гладил стволы деревьев омбу, как бы желая успокоить их.

За ними, чередуясь с войсками в начищенных мундирах, ехали кареты с высокими гостями.

Вот сэр Осбери лорд Хаммер — у них такой вид, будто они с трудом выжили в черной дыре Калькутты. [27] The Black Hole of Calcutta («чёрная дыра Калькутты») — это крохотная тюремная камера размером 5,5×4,5 м, в которую бенгальский правитель Сурайа Доула посадил 146 британских пленников в ночь с 20 на 21 июня 1756 г. Они были захвачены в плен при сдаче форта Уильяма. Только 22 мужчины и одна женщина выжили, не задохнувшись в ней. Армейскую гауптвахту часто называют a Black Hole, так же, как и любое маленькое, тесное и душное помещение.

А вот сэр Ланселот и досточтимый Альфред — оба улыбаются и машут толпам людей так, будто все здесь присутствующие принадлежат к высшим кругам высшего общества.

А вот повозки с представителями прессы — приходится сожалеть о том, что они изрядно набрались, причем отнюдь не знаний.

За ними остальная часть защитников природы. Представитель Швеции выглядит угрюмее, чем скалы Скандинавии, — так может выглядеть только швед среди восторженной, рукоплещущей, счастливой до экстаза публики. Швейцарец — постояно подносит к уху блестяще отремонтированные часы в страхе, что они могут остановиться снова. Харп и Джагг — они изрядно дерябнули «Нектара Зенкали» и, завернувшись в огромный звездно-полосатый флаг, который Бог ведает где раздобыли, лежат в повозке и машут публике.