Эрин Хантер - Тайный враг

«Но я тогда хотел просто выполнять какую-то работу и все, – думал Счастливчик. – Быть членом команды, а не тем, кто принимает решения и берет на себя ответственность».

Да, теперь это место заняла Белла, но Счастливчик все равно продолжал чувствовать тяжкий груз ответственности за собачек-на-поводочке. Поэтому ему было спокойнее в стае. Здесь ему не приходилось отвечать за все на свете, и отчасти ему это нравилось.

Его размышления были прерваны громким шорохом кустарника. Счастливчику даже не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться, кто к нему подкрался. Шерсть у него на загривке сама собой встала дыбом, но он заставил себя лежать спокойно.

– Привет, Нытик, – негромко сказал Счастливчик, не поворачивая головы. – Чего тебе?

Щуплый Омега оскалился и облизнул клыки.

– Что за вопросы, Счастливчик? Я лишь пришел узнать, не нужно ли чего нашему славному охотничку? Может, я могу ему чем-то услужить?

– Спасибо, мне ничего не нужно.

– Я могу принести тебе все, что захочешь. Это же моя работа, прислуживать всем, кто стоит выше меня.

Счастливчик резко повернул голову. Он знал, что не должен раздражаться на этого уродливого плоскомордого песика, но все равно злился и от этого ненавидел себя.

– Спасибо, Нытик, но мне ничего не надо.

– Зови меня Омегой, – проскулил песик и угодливо взвизгнул, но в его голосе Счастливчику послышалась откровенная насмешка. – Пока. До тех пор, пока не выполнишь свое обещание, городской пес.

Счастливчик отвернулся, борясь с желанием как следует цапнуть его, махнув хвостом на последствия, но Омега быстро скрылся в кустах. Хорошее настроение Счастливчика растаяло, сменившись тоской.

Омега не собирался забывать об обещании, которое он угрозой вырвал у Счастливчика, а Счастливчик не мог допустить, чтобы Омега выдал его. Значит, ему придется это сделать – украсть дичь, которую он только что с такой гордостью принес в лагерь и заставить кого-то из членов стаи поплатиться за свое преступление.

«Придется украсть оленину», – сгорая от стыда, решил Счастливчик. Олениха была самым главным угощением сегодняшнего вечера, она лежала у всех на виду и благоухала так оглушительно, что рядом с ней кража какой-нибудь сусличьей лапки могла и вовсе пройти незамеченной.

«Мое преступление должно быть таким дерзким, чтобы все пришли в ужас», – понял Счастливчик.

Он ненавидел то, что ему предстояло сделать.

«Ты лжец, Счастливчик. Ты шпион, лжец и предатель».

Да, но ведь у него не было выбора!

«Но кого мне выбрать? Чью жизнь испортить? – Счастливчик обвел глазами стаю, стараясь ничем не выдать своего волнения. – Кого я принесу в жертву, чтобы сберечь свою шкуру и скрыть свою ложь?»

Пока ему ясно было одно: кого бы он ни выбрал, действовать нужно было немедленно. Без колебаний и размышлений.

Может быть, именно поэтому он так долго оттягивал принятие решения. Счастливчик мог сколько угодно переводить глаза с одного члена стаи на другого, но ответ был ясен с самого начала. Он знал, кто будет жертвой.

Торф.

Торф был известным воришкой. Торф украдкой подбирался к мышке, за что ему досталось на глазах у всей стаи. Никто не будет удивлен, если выяснится, что Торф откусил пару кусочков от туши оленихи до начала общей трапезы. Кроме того, у Торфа была длинная и блестящая черная шерсть, отличавшая его от остальных членов стаи. Клочья этой шерсти уже появились на новой подстилке Торфа в палатке патрульных, но еще лучше для Счастливчика было то, что его собственная подстилка до сих пор была покрыта линялой шерстью Торфа. Разве трудно будет оставить парочку черных шерстинок на золотистой шкуре оленихи?

«Тебе будет трудно, Счастливчик?»

Он закрыл глаза и уткнулся носом в лапы, борясь с подступившей тошнотой. Сколько он ни напоминал себе о том, как плохо относился к нему Торф с первого дня его появления в стае, это ничего не меняло. Никакое враждебное отношение Торфа, никакие его обидные слова и насмешки не оправдывали того, что собирался с ним сделать Счастливчик.

Странно, но почему-то вина перед стаей казалась ему еще страшнее, чем вина перед невинным Торфом. Он собирался обмануть доверие этих собак, солгать тем, кого успел полюбить, посеять в стае злобу и обиду. А ведь он, Счастливчик, был гораздо больше похож на этих собак, чем думал раньше, до того, как Белла втянула его в эту гадкую игру. Он уважал их, он любил их, он каждый день доверял им свою жизнь…

«Не могу я сделать это. НЕ МОГУ».

«Но я же должен, – пропищал тоненький трусливый голосок откуда-то из глубины его существа. – Я же должен, иначе я погиб».

Тяжелый вздох вырвался из груди Счастливчика. Нет, он делает это не только ради спасения собственной шкуры, он хочет помочь собачкам-на-поводочках. Встряхнувшись, он открыл глаза и обвел взглядом стаю.

«Нет, они не похожи на меня – НЕТ-НЕТ и НЕТ. Они мне никто. Чужие. Я одиночка и всегда буду одиночкой! Я выживаю. Это главное.

Вопрос только вот в чем… Хочу ли я снова стать тем, кто я есть? Или я хочу повернуться хвостом к прежней жизни и стать стайным, как Порох, Прыгушка или Лапочка…

Или Омега».

Он поежился. Нет, он не даст втянуть себя в стайную жизнь, не отдаст свою свободу за радости стайной охоты в теплый вечер, за пробирающий до костей восторг Великой Песни. Он не позволит Омеге выдать свою тайну, он сделает все, что потребуется ради выживания, ради спасения, ради того, чтобы вернуть себе возможность снова стать Счастливчиком. Он сделает все, что для этого нужно. И хватит об этом думать!

«Я никогда не прощу себе этого, – подумал он, – значит, мне придется с этим жить – если я хочу выжить. Ведь я Счастливчик, одиночка Счастливчик, и я хочу выжить».

Он вскочил, чтобы не дать себе возможности передумать. Глубоко вздохнул. Потом встряхнулся, потянулся и с самым беспечным видом направился к палатке охотников, где принялся рыться в подстилке, притворяясь, будто просто взбивает ее поуютнее.

При этом он незаметно отодвигал в сторонку черные волоски Торфа. Собрав хорошую кучку, Счастливчик глубоко вздохнул и слизнул ее языком. Жесткая шерсть неприятно царапала нежную кожу гортани, щекотала небо. Его чуть не стошнило, и не только от щекотки, но и от запаха Торфа.

Счастливчик долго пожирал глазами поляну, выжидая, когда никто не будет на него смотреть, но когда решился и начал подкрадываться к сосне, где лежала добыча, ему все равно казалось, будто все глаза племени обращены на него – в особенности два самых страшных, самых ледяных желтых глаза.

«Не оглядывайся! Веди себя, как ни в чем не бывало!»

Бросив последний взгляд через плечо, Счастливчик понял, что никто на него не смотрит. Альфа лежал на своей скале, прикрыв глаза, Лапочка свернулась клубочком рядом. Остальные отдыхали, вылизывали друг друга, обменивались новостями, играли или затевали шутливые поединки. Вьюн, самый крупный из щенков Луны, боролся со своей сестренкой Носишкой, кусая ее своими смешными беззубыми деснами, а их братишка Пушок с визгом гонялся за собственным коротким хвостиком. Луна и Порох с гордостью наблюдали за ними, забыв обо всем на свете.