Антоний Фердинанд Оссендовский - В людских и лесных дебрях

— Если, вы, заплатите мне двадцать пять рублей, отдам Вам эту доску, — предложил, несмело улыбаясь, китаец.

Я купил этот удивительный предмет. Позднее, во Владивостоке, ее осмотрел один богатый китайский купец и заявил, что это обычная медная доска, которая помещается на усыпальницах монголов-ордосов вместе с выбитым на них заклятием. Он спросил о ее стоимости, а узнав цену, сразу выплатил ее мне. Я оставил себе только маленький кусочек, который долго сохранял. Уже будучи в Петрограде, изготовил из него брелок для часов, а однажды, встретив в некотором обществе известного востоковеда, академика Рандлоффа, показал ему этот медный кусочек со странными знаками и рассказал о его происхождении. Он очень им заинтересовался, взял его и спустя несколько дней позвонил мне, сообщив, что старо-монгольская надпись, которая звучит так: «великому воину, который…».

Дальнейший текст остался на основной части доски, перепроданной мной китайцу.

Рандлофф утверждал, с полной уверенностью, доска золотая. Ювелир же, которому я отнес свой брелок, исследовал металл и констатировал, что это сплав золота и платины.

Таким образом, я узнал, к сожалению поздно, что китаец забрал у меня, по меньшей мере, два фунта золота и платины, лишив в свою очередь историческую науку очень ценного материала для исследований.

Тогда я не придал слишком большого значения этому поступку хитрого и бессовестного сына Небесного Государства. Но в настоящее время, когда судьба и история нашей эпохи бросала меня от Куэнь-Луня до Саян и от Джунгарии до Тихого Океана, где создавал историю этот «великий воин», о котором начинала что-то рассказывать оставшаяся у меня золотоплатиновая дощечка на брелоке от часов, не могу простить себе легкомысленности.

В моем воображении возникают славные картины далекого прошлого, когда простирали над Азией свою могучую власть потомки Темуджина-Чингиса, пастуха с Керулена, который сумел создать громадное государство и расширить его границы до Волги. О котором из потомков Великого Монгола говорила золотоплатиновая доска? Может, святотатственная рука китайского хунхуза или купца-эксплуататора сорвала ее с усыпальницы славного Хубилая или с печального надгробья Гунджюр-хана из Эрдэни-Дзу, который взял в жены польку, или же с каменного надгробия могилы Тамерлана Хромого, а может быть с арабского святилища последнего из великих Чингизидов — прекрасного султана Бабера?

Но на эти вопросы уже никогда не прозвучит ответ прошлого, потому что доску неизвестного воина китайцы давно уже переплавили, наверное, на перстни и кольца для своих «Si-fa» — женщин, с таинственными глазами и губами, знающими только непередаваемыми словами жалобы или слова грозной и мрачной любви.

На железнодорожной линии, связывающей Владивосток с Николаевском Уссурийским, находится станция и поселение Раздольное. В период колонизации этого края, была она одной из самых больших деревень, которая вскоре разбогатела, так как через нее проходили дороги, или тропы, ведущие с юга, от корейской и маньчжурской границы, с запада — от озера Ханка, а с севера — из тайги на Уссури, Даубахэ, Улахэ и Бикин. Охотники, агенты разных фирм, китайцы, корейцы, бродяги и все, которых кормили и обогащали дебри, проходили, направляясь во Владивосток, через Раздольное и, здесь были поставлены на них сети. Разные спекулянты за товары или за небольшие и часто фальшивые деньги скупали золото, оленьи рога, чудесные корни, меха и дубовые грибы; предприниматели разного сорта, как хозяева рестораций, постоялых дворов, игральных домов, опиумокурилен, грабители, бандиты, разные безнравственные типы, которые только ночами появлялись на улицах Владивостока, подкарауливали этих выходцев из лесов и алчными глазами всматривались в кожаные тюки, льняные мешки или корзины из камыша и ивы, содержащие сокровища дебрей.

Богатства эти разными дорогами, дорогами обмана или кровавого убийства, попадали в руки жителей этого поселения и уже оттуда через другие руки путешествовали на главный рынок во Владивосток. Из такого прошлого выросла зажиточность и развитие поселения. Уже были там добротные каменные дома, церкви, кое-какая общественная и светская жизнь, некоторые государственные учреждения, школы, казармы знаменитого драгунского полка, которым командовал известный спортсмен-кавалерист, бывший гвардейский офицер и друг императора Николая II — полковник Волков. В охотничьем клубе полковник познакомил меня с двумя, может быть, самыми яркими особами на всем Дальнем Востоке.

Были это братья Худяковы, простые российские крестьяне, прибывшие сюда на свой страх и риск тогда, когда только начиналась настоящая колонизация на Уссури. Они происходили с Северного Урала и были людьми, закаленными в условиях сурового климата; охотниками, которые между Екатеринбургом и устьем реки Кары, впадающей в Ледовитый Океан, знали все леса, горы и пустынные тундры этой северной глубинки. Прибыв на Уссури, они начали с того, что совершили двухлетнее странствие по краю, исходив его от реки Хубту на границе с Кореей вплоть до берегов Охотского моря; забирались на запад до озера Ханка и реки Сугача, а на востоке часто появлялись из лесов на побережье Тихого океана.

Из этой экспедиции вернулись они с совершенно определенным взглядом на ценности края и на его богатства, кроме того приобрели очень ценную вещь, а именно, знание китайского и корейского языков, наречий гольдов, орочонов и тунгусов, так как в течение двух лет общались с туземцами; характерная же для россиян способность к усвоению чужих языков и умение пользоваться небольшим количеством слов, оказывала им помощь в установлении дружеских отношений с пришельцами и туземцами.

Когда я познакомился с Худяковыми, они уже были зажиточными купцами и колонистами. Однако слушая их рассказы, а позже из уст давних жителей края, господ Поторочинова и Вальдена, узнав целую эпопею их жизни на берегах Тихого океана, я начал мечтать о написании повествования об этих людях железной воли. Но российская интеллигенция, находящаяся в это время в упадке, со слабой жизненной волей, с уверенностью не поняла бы яркой, полной приключений жизни этих колонистов, потому что любовалась она исключительно болезненными проявлениями и психическими переживаниями эпохи декадентства. Поэтому я удовлетворен, что смогу в настоящее время рассказать, хотя и бегло, о жизни и поступках Худяковых полякам и американцам, для которых настойчивость, находчивость и энергия являются основой могущества и счастья народа и государства.

В течение длительного времени братья Худяковы занимались охотой, добывая белок, соболей, куниц, хорьков и горностаев и, торгуя шкурками с иностранными агентами. Одновременно они вели торговлю с обитателями тайги, меняя порох, свинец, ружья, табак и чай на меха.