Антоний Фердинанд Оссендовский - В людских и лесных дебрях

Он хлопнул в ладоши. Вошли пожилые айны, одетые в кожаные куртки, штаны и в длинные, привязанные к поясу, сапоги. У них были уродливые лица, так как они были без носов, век и губ и щерили большие жёлтые зубы скелетов! Я не сомневался в отношении рода болезни, которая таким страшным способом обезобразила лица этих спокойных и верных айнов.

— Проказа? — спросил я.

— Да! — отвечал монах. — Но очень тихо развивается, потому что эти люди болеют ей уже тридцать лет. Я убеждён, что эта проказа совершенно не является заразной, так как я общаюсь с ними очень давно; общаются с ними также мои приятели, которые каждый год съезжаются сюда, чтобы навестить меня, старого, и никто из нас никогда не заразился, хотя мы вообще не избегаем общения с ними!

— Наверное, много людей обязаны вам, отче, спасением? — спросил я.

— В течение сорока лет набралось этого достаточно, потому что мы не только ожидаем, что кого-то сюда принесут волны, но сами плывём на юг и кружим в северной части пролива, спасая гибнущих. Нас хорошо знают в этих водах! Когда-то побывал здесь какой-то поэт, который описал меня под прозвищем «Летающего монаха». Спасаю беглецов, и власти мне в этом не мешают… Почему — не знаю!.. Что касается меня, я убежден, что такой беглец, раньше или позже погибнет или опять попадет в тюрьму; знаю, что для него было бы лучше утонуть, но думаю, что раз бунтует и убегает, означает это, что не прошел еще всей муки, которая дала бы ему смирение. Спасая его, хочу дать ему возможность прохождения всех духовных мук и избавления своей души из черного мрака, который им овладел.

Не на радость и счастье спасаю гибнущих беглецов, но на новые муки и тоску!..

— Знает ли арестант, намеревающийся перебраться через пролив, о Вашем существовании.

— О, да! Об этом говорят повсюду в каторге; что же арестанты очень суеверны и не без предрассудков, следовательно, собираясь в этот трудный поход, делают из мягкого хлеба, смешанного с угольным порошком, фигурки чёрных монахов и носят их как талисманы, чтобы в случае тяжелого приключения на море встретить мою лодку! — сказал старец с тихим смехом. Была поздняя ночь и небо светлело перед рассветом, когда мы закончили беседу. «Чёрный монах» поднялся с топчана со звоном своих цепей и простился со мной коротким благословлением. Он вышел в соседнюю комнату, которая была его кельей, и долго ещё слышал я звон железа и глухие удары колен о пол, потому что монах усердно молился до рассвета.

Было самое начало шестого, когда я встал и вышел из дома. Монах был уже на ногах и разговаривал с моим проводником, давая ему какие-то советы и указания.

— Рано встаёте — заметил я — не знаете отдыха!

— Старое тело не требует долгого сна — ответил он весело. — Тем более скоро засну навсегда.

Спустя несколько часов я попрощался с «Чёрным монахом» у креста, до которого он меня проводил. Долго ещё стоял он, как высокая чёрная статуя, с рукой, поднятой для благословления. И снова я ощутил спокойное величие этой таинственной души, которая после совершенного, и только ей известного преступления, прошла огненные муки совести и воспоминаний, слившись, наконец, с вечным покоем в одну прекрасную совокупность, чистую как кристалл, закалённую как сталь и впечатлительную как поверхность безбрежного моря.

В Дуэ меня ожидал уже «Алеут». Капитан корабля уведомил меня, что должен был пересечь Татарский пролив и достигнуть Мыса Марии, так как получил приказ от одного из великих князей доставить письма «Чёрному монаху».

Он предложил мне ожидать возвращения «Алеута» в Дуэ, но я попросился на корабль, чтобы совершить путешествие проливом.

После двух дней, поздно ночью бросили мы якорь в песчаное дно в двух километрах от Мыса Мария.

— Удивительная вещь, — заметил капитан. — Сегодня море достаточно бурное, и монах всегда в таких случаях зажигает свой фонарь. Не видел, однако, огня. Может он в море, но пока не встречали мы его в проливе?.. Что бы это могло значить?

В эту ночь мы не смогли спустить лодки и высадиться на берег.

На завтра, очень рано, мы были уже в усадьбе монаха.

Никто нас не встретил. Мы вошли в дом. Все здесь осталось по-прежнему. Отворили дверь кельи старца и умолкли помимо воли. Перед высоким пюпитром с Библией, покрытым чёрной бархатной скатертью с вышитыми на ней серебряными крестами, в съеженной позе лежал старый монах. Видимо смерть захватила его врасплох в минуту, когда он, молясь, поклонился и лбом коснулся земли. Капюшон был надвинут на лицо, а костистые, уже застывшие пальцы крепко держали бусины четок.

Мы разошлись по комнате. Ничего не было затронуто, никакие предметы не были сдвинуты с места. Только на маленьком столике у окна лежал белый запечатанный конверт с надписью:

«Положить в могилу вместе с моими останками…».

Сквозь тонкую бумагу конверта просвечивал портрет женщины в белом нарядном подвенечном платье, с вуалью на чёрных волосах. На обратной стороне портрета маячили едва видимые, уже выцветшие, едва уловимые слова какой-то надписи, выполненной мелким почерком. Рядом лежала четвертушка бумаги с такими словами:

«Уже отхожу, успокоенный и примиренный. Пусть будут спасены тонущие в море жизни, благословляю их во Имя Божие!»

Мы похоронили «Чёрного монаха» у подножия креста, возведенного им, и отплыли…

Покидая навсегда этот край муки и тоски, этот проклятый остров, на котором плыла позорная мелодия кандалов, я сохранил в своих воспоминаниях видения трёх так не похожих друг на друга мучеников.

Вижу трагическое лицо и немигающие, тревожные бдительные глаза жены и матери-мстительницы, которую я встретил в последний раз в Погиби; вспоминаю полные ненависти слова Андрея Болотова, который преследовал убийц своего сына, и седое, величественное и мудрое обличие примиренного с жизнью таинственного «Чёрного монаха».

А над ними, как самый благородный девиз человечества, мечущегося в жизненной борьбе, простой крест с Мыса Марии и ещё более простая надпись:

«Хвала в вышних Богу, и мир людям на земле и на море жизни!»…

Антоний Фердинанд Оссендовский

В людских и лесных дебрях

Перевод с польского Ю. И. Перцовского

16+

Ответственный редактор А. Иванова Верстальщик С. Лобанова

Издательство «Директ-Медиа»

117342, Москва, ул. Обручева, 34/63, стр. 1

Тел/факс + 7 (495) 334-72-11

E-mail: manager@directmedia.ru

www.biblioclub.ru

www.directmedia.ru

Антоний Фердинанд Оссендовский (1876–1945), необычайно оригинальная и красочная фигура, имевшая исключительно бурную жизнь. Писатель, мыслитель-футуролог, журналист, редактор многих журналов, страстный охотник, путешественник, доктор химических наук, преподаватель многочисленных высших учебных заведений. В некотором периоде своей жизни революционный деятель, а также решительный противник большевиков.