Антоний Фердинанд Оссендовский - В людских и лесных дебрях

— После дачи показаний отпустили меня домой. Знакомый купец дал мне коня и возок. В дороге, на половине пути между Погиби и поселением, встретила я ваших людей. Один из них убежал в лес, другие говорили со мной. Я спросила о Вас: мне сказали, что вы уже уехали. Охватило меня какое-то злое предчувствие. Я погнала коня и поздно вечером доехала до дому…

Она застонала и судорожно стиснула руки.

— Уже не нашла я нашей усадьбы… Она была сожжена дотла. Поняла тогда, что Каландаришвили выполнил приговор над бывшим катом, которым был мой муж. Копаясь на пепелище, я нашла останки мужа. Убедилась тогда, что горло его было перерезано, а голова размозжена. Сынка нигде не нашла. Тогда начала его искать в окрестности и, наконец, обнаружила в кустах у забора. Он лежал мертвый, с головкой, разрубленной топором. По-видимому, убежал, а мстители, опасаясь свидетеля, догнали и убили. Все наше хозяйство сгорело, даже собаки не сумели убежать… Что мне теперь делать?

— Подайте жалобу на подозреваемых вами особ. Рассчитывайте на меня, я расскажу о своих подозрениях относительно этих людей. Заступлюсь за вас у генерал-губернатора.

Женщина, такая покорная судьбе и непреклонная в рассказе о своих переживаниях и чувствах, долго сидела в молчании.

Не дождавшись ответа, я спросил:

— Стало быть когда-то начнете действовать?

Она подняла голову и, увидел какое-то незнакомое, почерневшее и яростное лицо. Спустя мгновение она начала говорить мрачным голосом, то и дело прерываясь.

— Губернатор не вернет мне сына… о, нет!.. Это уже пропало… Теперь не нужны мне достаток и свобода… За кровь должна пролиться кровь… Не вспоминайте обо мне плохо, когда что-то обо мне услышите! Была спокойна… после тюрьмы никому ничего плохого не сделала… все, что было, минуло навсегда… В тишине духа, в работе и смирении думала закончить свою мученическую жизнь. Но иначе мне было суждено… Иначе!..

Она низко мне поклонилась, с благодарностью приняла более десяти рублей, которые я ей дал, и ушла, тихая, молчаливая, полная какой-то страшной тайны.

В тот же вечер в тайном трактире был отравлен сублиматом один из моих кучеров, назавтра же едва не погиб Каландаришвили. Произошло это так. Был он у знакомых, где организовали «майдан», или игру в карты. Азартная игра затянулась за полночь. Внезапно кто-то выстрелил через оконное стекло в Каландаришвили и опасно его ранил. Проходящий патруль задержал двух ведущих себя подозрительно особ. Одной из них оказалась вдова убитого Лысакова, другой оказался какой-то мелкий торговец, грек, который достал мстительнице яд и оружие для совершения мести.

Наверное, дальнейшая судьба несчастной матери должна была сложиться тяжело, и нескоро ей удастся потом выйти из каменного мешка, наполненного проклятьем тысяч людей, которые разными путями дошли до ужасного злодеяния, порой, не по собственной воле.

Не знаю этого, но уверен, что российское право, применяемое на Сахалине, было причиной повторных и, порой, еще более тяжелых преступлений. Лысакова стала жертвой последствий этого права, за которые собственной кровью, своим имуществом и родиной расплачивались в настоящее время его творцы и исполнители.

После трагических событий в Погиби, получив помощников и пропитание, двинулся я на восток, в сторону открытого моря, так как вблизи именно этого берега находились местности с нефтеносными пластами.

Я пересек Сахалин от Погиби на юго-восток, через лесистый край с несколькими невысокими горными хребтами. Посетил большие заливы Охотского моря, а именно Ныйский и Набильский, в которые впадают реки: Тим, Нутов и Поата-Сын. В этих окрестностях, в болотистых местностях, нашел я несколько пунктов, где нефть, просочившись через геологические пласты, образовала озерца, которые с течением времени под влиянием атмосферного воздействия превратились в бассейны, наполненные черной липкой массой. Это был так называемый «Кир», или нефть, сгущенная и окисленная. На глубине ста пятидесяти футов уже попадаются песчаники со следами нефти. Нефтяная ропа по своему химическому составу и свойствам приближена к типам кавказской нефти и содержит до 30 % нефти. Пласты, содержащие ропу, относятся к миоцену, и таким образом являются ровесниками угольных пластов, обнаруженных на этом острове.

Начиная от Ныйского Залива, большие или меньшие подземные скопления тянутся далеко на юг, и даже Тюлений Остров в Заливе Терпения обнаруживает некоторые следы нефтяной ропы на более низких геологических горизонтах. Наблюдая одно озеро с киром, обнаружили мы пять человеческих скелетов, лежащих среди кочек на обширном болоте, из которого текут ручьи, впадающие в реку Поата-Сын. Озираясь по сторонам вокруг, мы не отыскали никаких следов одежды, которая могла бы свидетельствовать о том, кем были эти люди, которые нашли здесь смерть. После достаточно долгих поисков мы заметили остатки башмака, типичного арестантского «кота». Отсюда смогли мы сделать вывод, что какие-то пять беглецов с целью замести свои следы, направились не к западному берегу, а к восточному безлюдному. Здесь они и погибли зимой, во время суровых морозов и бешеных снежных бурь.

Побеги с Западного берега совершаются летом и осенью на лодках, зимой же, когда Татарский Пролив замерзает — по льду. Осужденные бегут в белых плащах, сшитых из перкаля и накинутых на одежду. Задрапированные таким образом, передвигаются они, как лесные привидения, а когда замечают погоню, ложатся на снег и сливаются в одно целое с его белой поверхностью, часто вводя в заблуждение таким образом погоню. Так бредут беглые заключенные через глыбы поломанного льда и через глубокий снег, питаясь сушеной рыбой и снегом.

В этом случае за один переход требуется пройти не менее восьмидесяти километров на морозе, при неистовствующей снежной буре, кроме этого, ожидает их неопределенно долгое и скрытое пребывание в уссурийской или амурской тайге.

Восточный берег «официально» не заселен людьми. Я встречал там крошечные туземные поселения Пилыги и Унну, но кроме них, видел несколько лагерей канадцев и японцев. Опасаясь, чтобы их не обнаружил правительственный корабль, который, порой, предпринимает экспедиции вокруг острова, эти пришельцы вытягивают на берег свои парусники и прячут их под грудами сена. К мачтам привязывают ветки, придавая им видимость деревьев. Так замаскированный лагерь часто обманывает бдительность команды правительственного корабля.

Чужеземцы, ведущие с кочующими туземцами обменную торговлю пушниной, золотом, китовым усом, китовым жиром и тюленями, обменивая это на спирт, табак, карты, спички, иглы, опиум и хлопчатобумажные материалы, ужасно распространяли среди них пьянство и азартные игры. Чужеземцы также занимаются добычей речного жемчуга в реках Тим и Нутово, креветок, пожалуй, самых больших в мире и достигающих пятидесяти сантиметров в длину, а также просто ужасающих крабов. Эти последние сушатся на солнце и перерабатываются затем на крупную муку. Из этой муки на Севере делают тесто и пекут что-то в форме оладий, очень питательных и легко переносящих всяческие климатические условия.