Петер Вольлебен - Тайные связи в природе

Есть и еще одна причина, по которой я в принципе против того, чтобы считать лесные пожары естественным природным явлением. Люди научились пользоваться огнем уже сотни тысяч лет назад, а в зависимости от того, как истолковать термин «пользование», возможно, и раньше. Если вспомнить нашего предка гомо эректус (человека прямоходящего), то огонь уже около миллиона лет является нашим спутником. Об этом сообщили ученые, исследовавшие пещеру Вондерверк в Южной Африке и наткнувшиеся там на очаг, который, без сомнения, использовался для приготовления пищи на огне. Огонь в нем поддерживался с помощью сухих веток и травы. Исследования зубов позволяют предположить, что этот срок можно увеличить примерно вдвое и что мозг современного человека мог развиться до таких размеров лишь потому, что люди начали есть пищу, приготовленную на огне. Она более калорийна, ее легче жевать и переваривать. Неудивительно, что огонь и человек неразлучны с незапамятных времен. Таким образом, пожары уже давно нельзя считать природным явлением. Во многом они являются следствием человеческой цивилизации. Но как различить природный и созданный человеком пожар? Я считаю, что это невозможно. Во всяком случае, с тех пор, как люди впервые встретились с лесом. Как по обугленным остаткам можно определить, что стало причиной лесного пожара: молнии или обитатели пещер, неосторожно обращавшиеся с огнем? Тот факт, что такие пожары регулярно случались и что лес после них всегда восстанавливался, ни в коем случае нельзя истолковывать как проявление природного ритма. Это, скорее, сопутствующее явление человеческой деятельности.

Представление о том, что пожары – естественные спутники леса, опровергается наличием очень старых деревьев, например Старого Тикко – ели, растущей в шведской провинции Даларна. Научный анализ показал, что этому дереву 9550 лет, и это еще не предел. Если бы за указанный период по этой местности пронесся хоть один лесной пожар, от этого дерева давно не осталось бы и следа.

И все же леса горят. Каждый год пожары охватывают тысячи квадратных километров в Европе, прежде всего в ее южной части. Причины самые разные. На первом месте стоит массовое вырубание лесов, начало которому положили еще древние римляне, когда строили флот. После этого территория покрывалась кустарником, и лес на ней больше не рос, потому что выпас коров, овец и коз не оставлял ни одному ростку шансов стать взрослым деревом. Кустарник, растущий под палящим солнцем, и сухая трава представляют собой наилучшую пищу для пламени. Оставшиеся леса, состоявшие преимущественно из дубов различных пород, были в последнее время заменены плантациями сосен и эвкалиптов, которые, в отличие от дубов, горят как фитиль, что четко отражается в статистике последних десятилетий. Но откуда-то должна взяться искра, порождающая пламя. Это лишь в редчайших случаях молнии. Чаще всего лес по самым разным причинам поджигают все-таки люди. Иногда им нужны площади под строительство, а в лесных массивах землю для этих целей отводить не разрешается. Если лес исчезнет, на его месте могут вырасти отели и жилые дома, как это случилось после опустошающего пожара 2007 года в Греции, жертвой которого стало свыше 1500 квадратных километров леса, в том числе и 7,5 квадратного километра особо охраняемой территории на озере Кайафа. Но вместо того, чтобы предоставить природе возможность восстановиться, правительство решило начать там строительство туристической инфраструктуры и официально зарегистрировало задним числом около 800 зданий, нелегально возведенных в этой местности в прошлые годы. Еще хуже, когда пожарные для сохранения своих рабочих мест сами совершают поджоги в периоды отсутствия работы.

У большинства пожаров есть одна общая черта – прямая или косвенная связь с человеческой деятельностью. Природных причин, как правило, не бывает. Тем не менее лесные хозяйства используют этот аргумент для оправдания сплошных вырубок. По их словам, одновременное удаление деревьев с больших площадей не может причинить вреда, поскольку сама природа поступает так же.

Однако на самом деле все наоборот. Лиственные леса Европы издавна отличались тем, что в них на протяжении долгого времени не происходило никаких изменений. Поэтому деревья не выработали защиту от пожаров. Конечно, их трудно поджечь, однако их кора не выносит высоких температур. В частности, буки настолько чувствительны, что деревья, стоящие на поляне, могут получить солнечный ожог.

Но, хотя в большинстве лесов пожары представляют собой редкие исключения, существуют экосистемы, которые приспособились к подобным происшествиям. Речь идет не о сплошном пале, в результате которого гибнут все деревья, – это стало бы катастрофой для любого леса – а о низовом пожаре. Это совершенно иное явление, в результате которого сгорает только низкорослая растительность типа травы и кустарников, а деревья, по крайней мере старые, остаются нетронутыми. Они способны некоторое время выдерживать высокую температуру, о чем свидетельствует их кора. В качестве примера можно привести мамонтово дерево (Sequoia sempervirens) – одно из самых больших в мире. Оно вырастает выше 100 метров и может достигать возраста нескольких тысяч лет. У него мягкая толстая кора, которая обладает огнеупорными свойствами. Если вы увидите это дерево в одном из городских парков (а оно встречается там весьма часто), то подойдите и нажмите пальцем на кору. Вы удивитесь тому, насколько она мягкая. Причина заключается в том, что в ней содержится большое количество воздуха, обладающего прекрасными изоляционными свойствами. Такая кора позволяет стволу без вреда для себя переносить кратковременное воздействие высоких температур, возникающих от горения травы или кустарника. Правда, так могут спастись только старые деревья. У молодых ростков Мамонтова дерева кора настолько тонкая, что огонь легко повреждает ее. Таким образом, мамонтово дерево рассчитывает на то, что в течение своей долгой жизни ему придется перенести пожар, но он вовсе не требуется ему для выживания. Давайте не будем путать одно с другим. Кроме того, мы видим, что даже деревья, приспособленные к пожарам, не хотят гореть и их трудно поджечь. В результате даже там, где пожары являются естественной частью экосистемы, не происходит полного уничтожения лесных массивов.

Орегонская сосна (Pinus ponderosa ), родом с запада Северной Америки, тоже обзавелась толстой корой, чтобы высокая температура не повредила чувствительный камбий – слой между корой и древесиной, обеспечивающий рост дерева. Как и в случае с мамонтовыми деревьями, эта защита действует только на старых стволах и только в том случае, когда огонь не достает до кроны. Хвоя состоит из иголок, наполненных легковоспламеняющимися веществами. Стоит ей вспыхнуть – пламя моментально перекинется на соседние деревья и уничтожит весь лес. Так что даже деревья, приспособленные к пожарам, явно демонстрируют, что им не по душе эта стихия и что они, рассчитывая на долгую жизнь, выработали средства только против редких ударов молний, вызывающих низовые пожары. Сейчас много говорят о том, что пожары способствуют высвобождению питательных веществ и утилизации мертвой биомассы. Но это, на мой взгляд, миф, с помощью которого пытаются оправдать разрушение человеком чувствительных экосистем. Ведь в обычных условиях расщепление накопленных питательных веществ происходит в результате действия не огня, после которого новым растениям остается только пепел, а многомиллиардных полчищ мусорщиков животного мира, усердно выполняющих свою работу (и полностью погибающих в огне крупных лесных пожаров ввиду отсутствия толстой брони).