Петер Вольлебен - Тайные связи в природе

Грязная работа всегда остается неблагодарной, даже когда речь идет о животных. Люди проявляют мало интереса к тысячам этих маленьких и неприметных видов. Панцирные клещи? Они вызывают ассоциации с домашними пылевыми клещами и заставляют с отвращением содрогаться. Мокрицы? Тоже не вызывают симпатии, когда вы обнаруживаете их под ковриком у входной двери. То же самое можно сказать и о множестве других видов, копошащихся в листве под деревьями, хотя они приносят экосистемам больше пользы, чем крупные млекопитающие. Ведь без них лес задохнулся бы в собственных отходах. Буки, дубы, ели и сосны непрерывно производят новую биомассу и должны избавляться от старой. Самым очевидным образом это проявляется по осени. Старые листья сослужили свою службу. Они потрепаны и изъедены насекомыми. Прежде чем избавиться от этой обузы, дерево закачивает в них все свои отходы (то есть как бы ходит по-большому). После этого между черешком листа и стеблем образуется перегородка, и при очередном порыве ветра лист отделяется и падает на землю. Покрывающая толстым ковром всю землю шуршащая листва, по которой так приятно бродить, – это не более чем туалетная бумага дерева.

Если лиственные деревья сразу сбрасывают всю листву и остаются голыми, то большинство хвойных пород сохраняют иголки на протяжении нескольких лет и избавляются только от самых старых. Это связано с местом их обитания. В северных регионах вегетационный период очень короток. На выращивание листьев, а затем на листопад уходит несколько недель. Едва только дерево успевает покрыться зеленью, как наступает осень. Для фотосинтеза остается совсем мало времени. Где уж тут думать о росте и формировании плодов? Поэтому ели и компания сохраняют большую часть хвои на ветвях и накапливают в них вещества, позволяющие пережить сильные морозы. Как только наступают первые теплые дни, деревья сразу приступают к выработке сахара и не тратят время на отращивание листвы. Они постоянно находятся в режиме ожидания и сполна используют все короткое лето. Правда, наличие хвои на ветках увеличивает парусность деревьев, поэтому буря может их повалить, а сильный снегопад – обломать ветви. В связи с этим крона у хвойных деревьев относительно узкая. К тому же растут они очень медленно и даже спустя десятилетия достигают высоты всего нескольких метров. Поэтому эффект рычага даже при сильном ветре проявляется слабее. В результате опасность для дерева быть сломанным компенсируется его способностью постоянно оставаться зеленым.

В климатических зонах с явно выраженными временами года листва периодически сбрасывается. Но и в тропиках они стареют, ветшают и заменяются новыми. В любом случае листья рано или поздно оказываются на земле. Они могли бы лежать там вечно, спрессовываясь под тяжестью новой опадающей листвы, пока почва в лесу не истощилась бы окончательно, что означало бы смерть для всего леса. Но на помощь приходит многомиллиардная армия бактерий, грибов, ногохвосток, панцирных клещей и жуков. Они не ставят перед собой задачу услужить деревьям. Им просто хочется есть. И каждый из них подходит к этому вопросу по-своему. Одному нравится тонкая мякоть между прожилками листа, другому – сами прожилки, третий охотится за экскрементами тех, кто успел к пирогу первым. В Центральной Европе за три года опавший лист в результате такой многократной переработки полностью превращается в гумус, который деревья могут вновь усвоить с помощью своей корневой системы и извлечь полезные питательные вещества для строительства листьев, коры и древесины. Секундочку, а как же быть со всеми этими бактериями и насекомыми? Они ведь потребили часть питательных веществ. Их ждет та же судьба, что и листья. В лучшем случае их кто-нибудь съест, и они превратятся в те же фекалии, а в худшем им предстоит переживать эти метаморфозы живьем. В опавшей листве каждый день разыгрываются маленькие драмы. Точно так же, как львы охотятся в саванне на газелей, пауки и жуки охотятся на ногохвосток. На одном квадратном метре лесной подстилки и в слоях гумуса под ней обитают сотни тысяч живых существ, среди которых есть и сотни хищников. Если вы терпеливы и обладаете хорошим зрением, то можете сами понаблюдать за этими процессами. Ногохвостки в зависимости от вида могут вырастать в длину на несколько миллиметров, а пауки и насекомые – еще больше.

Накопленные в организмах животных питательные вещества очень быстро вновь включаются в круговорот и оказываются в распоряжении растений. Единственное, что не нравится этим крошечным существам, – холод. В таких условиях они прекращают всяческую активность. В здоровом лесу уже на глубине 10–20 сантиметров почва становится для них слишком прохладной. Гумус, который просачивается на данную глубину вместе с дождевыми водами, уже практически недоступен ни для бактерий, ни для грибов. По мере того как проходят тысячелетия, этот черно-коричневый слой становится все толще, и геологические условия могут сложиться так, что когда-нибудь он превратится в уголь. Часть гумуса вместе с грунтовыми водами оказывается еще глубже. Там живут уже описанные ранее очень медленные подземные обитатели, для которых время практически не существует. Им тоже нравятся органические вещества, а не пепел, остающийся после лесных пожаров. Как видим, природа создала куда более изощренную систему круговорота питательных веществ, в которой тысячи видов процветают, а не сгорают.

Однако зачастую эта система функционирует не так, как было задумано. Ей мешают люди, которые оказывают влияние на происходящие процессы. И не только посредством пожаров.

Давайте не будем ходить вокруг да около и возьмемся сразу за самую большую проблему: что вообще представляет собой природа? Девственные тропические леса? Далекие горы, на вершинах которых не побывал еще ни один человек? Цветущие альпийские луга, по которым медленно бродят коровы с колокольчиками на шее? Заброшенные карьеры, в которых скопилась вода и теперь громко квакают лягушки? Возможно, у природы столько же определений, сколько существует любителей этой самой природы. Но самое простое и распространенное звучит так: природа – это противоположность культуре, то есть все, что не создано и не изменено человеком. Такая формулировка весьма резко, но ясно очерчивает границы природы. Согласно другим представлениям, люди и их деятельность также являются неотъемлемой частью природы. Получается, что между природой и культурой нельзя провести четкую грань. Именно в этом и заключается проблема охраны природы в настоящее время. Что действительно нуждается в защите и от чего надо защищаться? Если говорить о наших краях, четкого ответа нет. Если же посмотреть на дальние страны, ситуация выглядит совершенно иначе. Разумеется, надо сохранить нетронутыми джунгли Амазонки. То же самое касается и Антарктиды, которая, в соответствии с международным правом, не принадлежит ни одной стране, и других регионов, будь то коралловые рифы у побережья Австралии или леса на Камчатке. У себя же дома можно пользоваться расплывчатыми нормами с учетом того, что культурная среда при определенных обстоятельствах тоже нуждается в защите, особенно если первоначальная природа уже полностью исчезла. Я все же выступаю за четкое разделение, иначе в один прекрасный день мы объявим частью природы и плантации масличных пальм на Борнео.