Максим Далин - Хомяк и другие

Я понимаю, почему люди крыс боятся и не любят. Крысы — отважные разбойники, в любую щель проберутся, воруют, в крысиной шайке порядки жестокие и злые, как в мафии. Хвосты у них длинные и голые, покрытые чешуйками и редкой щетинкой, а зубы страшно острые — могут что угодно прогрызть. Шарят по подвалам и помойкам, подозрительно себя ведут. Но если простить им образ жизни, то все-таки крысы — и умные, и храбрые, и веселые звери. Не каждый будет так за себя бороться, я бы сказал…

По национальности она была немецкая овчарка, и имя у нее тоже было немецкое — Магда.

Немецкие овчарки — мои любимые собаки. Многие пожилые люди их не любят, даже боятся, говорят, что на войне такие псы служили нашим врагам — но, по-моему, это несправедливо. Война — дело сложное и тяжелое, тут не всякий человек разберется, где правые, где виноватые; собакам еще тяжелее. А немецкие овчарки — они очень дисциплинированные, служат отважно и преданно, а хозяев своих любят изо всех сил, даже если хозяева оказываются мерзавцами. Собаки не виноваты, что их обманывали.

Магдиных прабабушку и прадедушку наши бойцы взяли в плен — постепенно прабабушка с прадедушкой привыкли и перешли на нашу сторону. И их дети потом служили честно и смело, вся грудь в медалях, как говорится. И Магда тоже.

В раннем детстве она была настоящим толстым черным одуванчиком, если только одуванчики бывают черные: Магда с братишками и сестренками родилась в питомнике, в вольере, зимой — и вся-вся покрылась пухом вместо шерстки. Пух только потом пропал, когда Магда уже учила первые служебные команды, а уши у нее учились настороженно стоять, как у всех немецких овчарок. Только у ушей сразу не вышло — они долго друг на друга заваливались, хотя Магда и старалась изо всех сил поставить их ровно.

Она была очень старательная, и у нее все получилось. Уши, в конце концов, насторожились навсегда, одуванчиковый пух превратился в черный френч с тоненьким рыжим галстуком, а главное выражение у всей Магдиной фигуры сделалось строгое и серьезное, даже суровое.

Как говорили в фильме про Штирлица, «характер нордический, стойкий».

В собачьей школе не каждый — отличник. Есть лентяи, есть подлизы, которые говорят: «Мне через барьер прыгать не хочется сегодня, настроения нет — но я тебя люблю, угости меня сухариком», — есть хитрецы, которые отлынивают от уроков. Например, у Магдиной подруги Лаймы, колли, роскошно одетой в рыжую шубу с белым воротником, каждый раз, как надо было высоко прыгать или подниматься на лестницу, приключалась хромота — как у некоторых случается простуда перед контрольной. Но сама Магда старалась изо всех сил — и прыгать, и лазать, и ползти под полосой препятствий, даже если это было совсем непросто. Попробуйте-ка пройти по бревну, которое от мороза скользкое и сверху не срезано, а так круглым и оставлено! А если у вас — четыре лапы и все разъезжаются?

Зато у Магды, как у всех настоящих немецких овчарок, где-то в глубине души сидела память о том, как надо воевать. Когда щенки пугались выстрела из спортивного пистолета, Магда даже не поняла, что это они всполошились: ну стреляют. И что? А тренировочный ватник на помощнике инструктора ей сразу напомнил всех негодяев, с которыми надо отважно сражаться: и диверсантов, и воров, и других злодеев. Злодею надо вцепляться в правую руку, чтобы пистолет не достал — она на первом же уроке взлетела, как торпеда, и вцепилась на честную пятерку. Можно сказать, догадалась — даже не училась особенно.

Отличница. И тоже — вся грудь в медалях.

Воевать Магде не пришлось. Зато она всегда находила себе честную службу, когда другие собаки веселились, нюхали друг другу носы и ни о чем подозрительном не думали.

Вещи нужно охранять. Если поехали в гости, в деревню, пошли покупать билеты, а сумки оставили на перроне — нужно сесть рядом, сделать суровое лицо и внимательно смотреть, не покусится ли злоумышленник украсть помидорную рассаду. Если пошли за хлебом, надо бдительно следить, не решит ли неизвестный бандит отобрать сумку с батоном и скрыться. А если растяпа-хозяин обронил перчатку и не помнит, где — надо быстренько обшарить и обнюхать двор, как учили, и найти потерю в пять минут. Принести, дать в руки и посмотреть с укоризной: нельзя так небрежно относиться к вещам.

За друзьями надо присматривать. Если отправились в лес за грибами и там разбрелись в разные стороны — самое главное все время всех пересчитывать. Дотронулась носом — сосчитала, побежала дальше. Пока хозяин наберет корзинку грибов — собака упарится бегать. Но никто, ни в коем случае, не потеряется, потому что все под присмотром.

Левая нога хозяина — пост номер один. Это у всех немецких овчарок так. У меня были еще товарищи этой породы. Все они, и Гита, и Зигфрид, и Амур, и даже Марк, который немецкая овчарка на меньшую половину, считали, что самое надежное — касаться боком левой ноги своего человека. Их никто не учит, они сами знают: долг, дисциплина и дружба прежде всего. Люди ведь — существа беспечные. Слушают себе музыку, читают книжки, моют посуду — думают, ничего не может случиться. Если их в такой момент не охранять — пропадут. Тяжело одно: иногда хозяева уходят в туалет или в ванную комнату и там закрываются — приходится сидеть у двери и страдать оттого, что хозяин без присмотра.

Иногда дисциплина входит в противоречие с чувством долга. Вот например, пришли к хозяину малознакомые люди. Ну и что, что в гости? Мало ли, Магда их второй раз в жизни видит! А хозяин командует: «Место!» — потому что гости стесняются ее сурового вида. Место — собачий коврик — в коридоре, а гости в комнате устроились. Дисциплина велит лежать на коврике, а чувство долга — прижаться к левой ноге хозяина и наблюдать за порядком. Приходится маневрировать — брать коврик в зубы, нести в комнату, раскладывать, штатно на него ложиться и хоть как-то соблюдать режим наблюдения. Соблюдены и дух, и буква приказа.

Иногда, честно говоря, такой хитрый маневр не работал: хозяин отбирал коврик, относил в коридор, снова приказывал: «Место!» — да еще и хмурился, нехорошо, мол. Но тревога-то не проходит, а долг — прежде всего, даже если тебя ругают. Магда тогда ложилась на коврик, зажимала его кончик зубами и ползла по-пластунски вместе с собственным местом, пока не подползала на удобную для наблюдения позицию. Увидит хозяина — душа и успокоится.

Самое главное — порядок.

От любви к порядку Магда овсянку с шариками фарша ела исключительно одним-единственным способом: сперва вылавливала шарики, раскладывала их около миски в ряд, потом вылизывала кашу, а уж потом — шарики, по одному. Под эту ее привычку рядом с миской стоял алюминиевый поднос; на подносе и выкладывались шарики, ровно и аккуратно, чтобы пол не пачкать.