Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

Эффект был мгновенный. Воины из передних рядов в ужасе отпрянули назад.

Человек-обезьяна улыбнулся и сказал:

— Не бойтесь, я пойду в тронный зал своей волей. Я хочу видеть этих несчастных богохульников, что меня обвиняют.

В тронном зале возникло новое затруднение и новые разногласия: Ко-тан не хотел уступать Лу-дону права на верхнюю площадку пирамиды, Лу-дон же, в свою очередь, не хотел стоять ниже короля, а Тарзан настаивал на том, что никто не смеет стоять выше него. Весь юмор этой ситуации по достоинству мог оценить лишь Тарзан.

Я-дон предложил всем троим усесться на трон, но этому горячо воспротивился Ко-тан, вопя, что никто из смертных не смеет воссесть на трон и что для троих там не хватит места. Тарзан прервал эти дрязги вопросом:

— Скажите же, кто мой обвинитель и кто мой судья?

— Лу-дон — твой обвинитель,— объяснил Ко-тан.

— И Лу-дон — твой судья,— добавил верховный жрец, недобро глядя на Тарзана.

— Значит, меня будет судить тот, кто меня обвиняет?— смеясь, спросил Тарзан.— Так не лучше ли обойтись без этих формальностей и попросить Лу-дона сразу уже вынести мне приговор?

Тарзан насмешливо поглядывал на Лу-дона. Тот, конечно, заметил и иронию, и насмешку в словах Тарзана. Он окончательно разъярился. Но возразить было нечего, и он молча глядел на Тарзана, пыхтя от злости. Ко-тан и его воины, без сомнения, не могли не признать правоту Тарзана и справедливость его слов. Все молчали. Тогда вперед вышел Я-дон и вынес мудрое решение.

— Только Ко-тан, наш король, имеет право судить в тронном зале,— сказал он,— пусть он услышит обвинения Лу-дона и выслушает тех, кто подтвердит обвинения.

Однако король не пришел в восторг от такого предложения. Он искал лазейку, чтобы отвертеться от ответственности.

— Это дело религии,— сказал он.— А короли Пал-ул-дона никогда не вмешивались в такие дела.

— Тогда пусть суд будет в храме,— закричал один из вождей, который тоже не хотел нести никакой ответственности за исход дела.

Лу-дона такое решение очень устраивало. Он даже подумал, как это он раньше не догадался сразу вести самозванца в храм и судить его там.

— Ты прав,— сказал он.— Грех этого человека совершен против храма. Тащите его туда.

Тарзан притворился разгневанным.

— Сына Яд-бен-ото никто не смеет схватить и тащить! — воскликнул он.— Но остерегайся, Лу-дон! После суда, возможно, из храма выволокут тело жреца-отступника, из того храма, имя бога которого он осквернил. Подумай об этом, Лу-дон, не безумствуй!

Он надеялся испугать Лу-дона, но, увы, слова его не достигли цели. Жрец был непреклонен.

«Вот этот человек,— подумал Тарзан,— властвует над умами и чувствами целого народа. Он, конечно, уверен, что знает о религии больше, чем кто бы то ни было из его соплеменников. Он прекрасно понимает всю ложность моих притязаний, так же, как и фальш той религии, которую проповедует. Что ж, мы прекрасно понимаем друг друга. Мы сразимся».

Тарзан решил сыграть на своем равнодушии к любым обвинениям. Ко-тан и его воины все еще боялись, а может быть, и верили ему. Пожав плечами, он сошел с лестницы.

— Дар-ул-ото безразлично, в каком месте Лу-дон будет хулить и гневить бога. Гнев Яд-бен-ото настигнет его повсюду — и здесь, в тронном зале, и в храме.

Король и воины облегченно вздохнули и пошли следом за Тарзаном в храм.

В храме Тарзан занял место у западного алтаря, а верховный жрец встал напротив — у восточного алтаря.

Когда Тарзан поднялся на жертвенную площадку алтаря, то взглянул в углубление в его верхней части, и то, что он там увидел, заставило его отпрянуть в отвращении и ужасе. В углублении, заполненном водой, плавало голое тельце новорожденного младенца.

— Что это значит? — в гневе воскликнул он, обернувшись к Лу-дону.'

— A-а, так и этого ты не знаешь! — злорадно рассмеялся тот.— Это еще раз доказывает, что ты самозванец. Тот, кто выдает себя за сына своего отца, должен бы знать, что с последними лучами заходящего солнца белый камень западного алтаря обагряет кровь взрослых, а когда солнце восходит, его взгляд попадает на западный алтарь,1 и сердце его радуется при виде смерти новорожденного младенца каждое утро. Призрак его следует за солнцем, пока призрак взрослого не придет к нему и не отведет его вечером к Яд-бен-ото. Даже малые дети хо-донов знают это, а тот, кто называет себя сыном Яд-бен-ото, не знает.

Если этого доказательства мало, вот еще одно. Иди сюда, ваз-дон! — позвал он, показывая на высокого черного раба, стоящего в группе таких же черных рабов.

Раб безмолвно приблизился.

— Скажи нам, что ты знаешь об этом существе! — приказал ему Лу-дон, указывая на Тарзана.

— Я видел его раньше,— робко начал ваз-дон.— Я из племени Кор-ул-лула. Однажды мы встретили воинов из Кор-ул-я на гребне скалы между нашими селениями. Среди врагов был вот этот человек, они назвали его Тарзан-Яд-гуру-дон, и он, правда, был страшный. Он бросился один против десяти, но его стукнули дубинкой, и он упал на землю, как простой человек. Мы связали его и отвели в наше селение, но он отрезал голову воину и убежал, а голову привязал к ветке внизу, в долине.

— Слово раба против слова бога! — воскликнул Я-дон, и раньше симпатизировавший Тарзану.

— Это еще не все,— Лу-дон враждебно взглянул на Я-дона.— Показание принцессы, очевидно, важнее, чем показания этого человека, хоть это, может быть, не понравится отцу, сын которого, богохульник, сбежал из А-лура.

Рука Я-дона сама потянулась к ножу у пояса, но воины, что были рядом, удержали его.

— Ты в храме Яд-бен-ото, Я-дон,— уговаривали они шепотом его, и могучий вождь молча проглотил оскорбление Лу-дона, в душе еще больше возненавидев его.

Ко-тан повернулся к Лу-дону.

— Что может сказать моя дочь? — спросил он.— Вы приведете принцессу сюда?

— Нет,— ответил Лу-дон,— здесь есть та, которая расскажет все вместо нее. Приведи рабыню принцессы,— обратился он к младшему жрецу.

Вскоре ввели Пан-ат-лин.

— Принцесса О-ло-а была одна в Запретном Саду с этой рабыней,— стал рассказывать младший жрец,— когда из кустов вышел этот человек, называющий себя сыном Яд-бен-ото. Принцесса сказала, что когда эта рабыня увидела его, она закричала, называя его по имени — Тарзан-Яд-гуру, так же, как назвал его раб из Кор-ул-лу-ла. Эта женщина не из Кор-ул-лула, а из Кор-ул-я, селения, с воинами которого его видели. Принцесса говорила еще, что когда эту рабыню привели к ней, она рассказала принцессе, как спасалась от тор-о-дона в Кор-ул-грифе, о том, как их преследовали два огромных грифона, и о том, как этот человек увел из за собой, а она спаслась. Потом ее взяли в плен воины в Кор-ул-луле.

— Разве не ясно, что это существо — не бог?! — возопил Лу-дон, потом внезапно повернулся к Пан-ат-лин.— Он говорил тебе, что он сын Яд-бен ото?