Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 4

Распорядитель отвел их к ложе Сублатуса и, надрывая связки, завопил так, чтобы его слышал весь Колизей:

— Эти двое по велению цезаря будут биться голыми руками. Кто останется в живых, тот будет объявлен победителем. Но ворота тюрьмы для победителя не откроются. Поэтому, если тот или иной противник не хочет драки, он может покинуть арену, отдав тем самым победу другому.

Толпа, запрудившая Колизей, бешено засвистела. Черни надоели пустяковые схватки, не опасные для участников. Оно жаждала крови. Никому не было интересно наблюдать, как ослабевший противник спасается бегством.

В адрес благородного патриция, распорядителя игр, полетели оскорбления, а на голову посыпались огрызки фруктов и прочий мусор. Так зрители выражали свое недовольство. Толпа ревом подбадривала Тарзана и низколобого убийцу, пытаясь стравить их в смертельной схватке.

По сигналу к началу битвы Тарзан внимательно оглядел своего противника. Это была мощная туповатая скотина. Глубоко посаженные глазки убийцы горели злобным огоньком. На груди и плечах перекатывались мощные шары мускулов. Тарзан подумал, что такой малый привык выходить из любых стычек победителем.

Ростом он был пониже Тарзана, темнокожий. Оттого, что его плоть была чересчур мощной, он производил впечатление урода — слишком маленькой казалась голова с низко скошенным лбом. Толстенные узловатые ноги как бы вросли в песок арены. Силач буравил Тарзана злобным взглядом маленьких глаз, ища у соперника уязвимое место.

— Вот дверь, варвар,— прокаркал он хриплым голосом,— беги, пока жив!

Толпа шумно приветствовала высказывание убийцы. Раздался одобрительный свист. Кряжистый силач, хоть и был преступником, явно пользовался поддержкой горожан.

— Я тебя сейчас на куски порву,— заорал убийца, и толпа вновь радостно загоготала.

— Посмотрю, как ты это сделаешь. Приступай,— невозмутимо сказал Тарзан.

— Я предупреждал — беги,— крикнул еще раз убийца и, нагнув по-бычьи голову, двинулся на штурм.

Тарзан выждал положенное и, когда убийца уже протянул свои лапы, неожиданно отпрыгнул, как это умел он один, в сторону.

Дальнейшее произошло так быстро, что на трибунах ничего не успели понять. Убийца распростерся на песке, а Тарзан стоял над ним со спокойным лицом, скрестив руки на груди. Дыхание его было ровным, а лицо даже не раскраснелось.

Восхищенная толпа заревела в тысячу глоток. Многие вскочили на скамьи, силясь разглядеть, жив ли убийца.

Чернь подпрыгивала, бесновалась, опустив большие пальцы вытянутых рук вниз.

— Убей! Убей! — раздавались дикие крики. Но Тарзан просто спокойно дождался, пока убийца придет в себя. Тот с трудом поднялся на песок арены, тряся головой, дабы прояснить мозги. Его налитые кровью глаза остановились на Тарзане. Силач издал яростный вопль и бросился в атаку, но снова мощным рывком был отброшен в сторону. Убийца ткнулся носом в песок и затих.

Толпа вопила и улюлюкала. Она требовала еще одного удовольствия — увидеть смерть. Опущенные вниз большие пальцы указывали Тарзану, что он должен сделать. Человек-обезьяна поднял глаза на императорскую ложу, отыскивая взглядом распорядителя игр.

— Может, этого достаточно? — спросил он у префекта, указывая на ничком лежащую фигуру гладиатора.

Префект тоже сделал жест, требующий смерти.

— Они хотят его смерти,— добавил он.— Если ты оставишь его в живых, то не будешь считаться победителем.

— Цезарь, ты тоже требуешь смерти этого человека? — спросил Тарзан, глядя Сублатусу прямо в глаза.

— Ты слышал, что тебе сказал благородный префект? — высокомерно процедил Сублатус.— Выполняй!

— Хорошо,— ответил Тарзан.— Правила битвы не будут нарушены. Вставай!—тряхнул он противника. Тот лежал без движения. Тарзан схватил бесчувственное тело и высоко поднял его над головой на вытянутых руках.

— Вот так я вынес тушу вашего императора из тронного зала на улицу! — крикнул он зрителям.

Рев удовольствия показал, как оценила чернь шутку Тарзана. Сублатус переменился в лице, его пухлые щеки медленно заливала мертвенная бледность. Самолюбие императора было больно задето. Он уже приподнялся, чтобы встать и отдать какое-то распоряжение. Но тут Тарзан, раскачав огромное тело, метнул его прямо в ложу Сублатуса. Пущенное со страшной силой, оно сбило с ног императора и оба они повалились на каменный пол.

— Я жив и я один на арене,— громко прокричал Тарзан, обращаясь к трибунам.— Цравила битвы гласят, что я вышел победителем.

Даже цезарь, с трудом поднявшийся и отряхивающий свои помятые одежды, не посмел ничего возразить. Префект сдавленным от замешательства голосом объявил победу за Тарзаном. Толпа разразилась приветственными криками.

На этом первый день триумфальных игр был закончен. Все оставшиеся в живых обитатели знакомой нам камеры были водворены на место. Блохи и мыши, объединив усилия, дружно мешали отдыху арестантов.

Утром, когда конвой выводил узников на арену, в камере было двенадцать человек. После первого дня игр Тарзан насчитал три пустующих кольца для цепей. Он подумал с грустью, что следующий день потребут новых жертв.

Никто не упрекнул Тарзана, что он не освободил их, как обещал. Ведь его заявление не восприняли серьезно. Даже нельзя было себе представить побег с арены — такого никогда не случалось. Следовательно, и случиться не могло.

— Мы понимаем, ты говорил искренне,— ободрил Тарзана Прокус.— Но мы лучше тебя знаем обстановку — побег невозможен.

— Просто сегодня не было благоприятных условий,— ответил Тарзан.— Но, я думаю, нужный момент наступит, я уже начинаю понимать в играх кое-что.

— Какого же момента ты ждешь? Более половины всех легионеров оцепили Колизей, а внутри кишмя кишит от преторианцев,— хмыкнул Кассиус Аста.

— Должно случиться так, чтобы все мы собрались на арене вместе, да еще и побежденные противники. Тогда мы ворвемся в ложу Сублатуса и утащим его на арену. С цезарем в качестве заложника потребуем, чтобы нас выслушали, и тогда добьемся своего. Я уверен, нам дадут свободу в обмен на цезаря.

— Но как мы попадем в ложу цезаря? — спросил Металлиус.

— Кто-то из нас подставит другим согнутые спины. По спинам, как по ступенькам, мы взберемся в ложу. Так делают солдаты, когда штурмуют крепостные стены. Может, кому-то из нас предстоит умереть, но нужное количество людей непременно доберется до Сублатуса. А схватить его и сбросить вниз — задача не из трудных.

— От всей души желаю тебе удачи,— воскликнул Прокус.— Клянусь Юпитером, в твоем плане что-то есть. Я думаю, все получится. Как мне хотелось бы при этом присутствовать! Я охотно пошел бы с тобой.