Виталий Танасийчук - Невероятная зоология (Зоологические мифы и мистификации)

— Уважаемый академик показал нам великолепные снимки австралийских животных, и среди них двух коал — большой и сидящей на ней маленькой. Ранее считалось, что это матери-коалы носят на себе детенышей, но совсем недавно выяснилось, что самки-коалы так заботятся о своих мужьях. Так выпьем за то, чтобы наши жёны относились к нам так же бережно и заботливо, принимая на себя все наши трудности и невзгоды!

После ужина академик (специалист в области, далёкой от биологии млекопитающих), естественно, поинтересовался — откуда получены такие сведения о коалах. Рустам, вдохновлённый не одним бокалом вина, с совершенно серьёзным лицом привёл десяток вымышленных фамилий, сослался на крупнейшие западные журналы и убедил-таки собеседника, о чём незамедлительно написал мне. Я и мои друзья с нетерпением ожидали продолжения, ибо после Азербайджана академик должен был прилететь в Ленинград и рассказать о конгрессе.

Конференц-зал нашего института был полон, и добрая половина собравшихся ждала слайдов с коалами. Когда они появились на экране, а докладчик, ссылаясь на коллегу Эфенди, сообщил новейшие сведения о сокровенной жизни этих милых зверюшек — по залу пронесся общий глубокий вздох. А после доклада один из самых почтенных слушателей, держа академика за пуговицу, что-то тихо ему говорил, и лицо у бедняги было более чем растерянное…

Но он был не только крупным учёным, но и мудрым, добрым человеком. Конечно, Рустам получил выволочку за непочтение к старшим, но в следующую свою экспедицию по Азербайджану академик отправился вместе с ним. Трудно было бы найти лучшего спутника, чем этот весёлый умница, глубоко знающий природу родной страны.

Но вернёмся к первоапрельским журналам. В апрельском номере "Химии и жизни" за 1982 год художник-анималист Николай Николаевич Кондаков поведал о своих наблюдениях над головастиками в маленьком бочажке у старой водяной мельницы близ Загорска. Среди них изредка ("приблизительно 1:10 000") попадались экземпляры более крупные, трансформировавшиеся не в лягушек, а в совершенно других существ, сведений о которых он не смог найти ни в одном определителе земноводных. Заметка сопровождалась серией рисунков, иллюстрирующих цикл развития лягушонка, а рядом — цикл неизвестного науке существа, а попросту — крохотной русалочки. Редакция завершала заметку словами о том, что встречен реликтовый эндемичный вид некогда многочисленного семейства, более крупные представители которого послужили фактическим основанием для легенд о полурыбах-полуженщинах — и что очаровательный реликтовый эндемик должен быть занесён в Красную книгу и сохранён во что бы то ни стало.

4.4. Метаморфоз русалки по Н.Н. Кондакову

За несколько месяцев до публикации Николай Николаевич прислал мне фотографии этих рисунков с дополнением — кроме русалок из-под его кисти "вылупился" крохотный водяной. Этот замечательный зоолог и художник иллюстрировал оба издания многотомной "Жизни животных", множество научных и популярных книг — некоторые его друзья хранят изображения морского дьявола и морской дьяволессы, созданные им, конечно же, с натуры. Ведь недаром он ещё в 30-е годы опускался в громоздком водолазном скафандре, чтобы наблюдать вблизи жизнь обитателей морского дна.

4.5. Метаморфоз водяного по Н.Н. Кондакову

От него я узнал ещё об одном замечательном проекте — к сожалению, просуществовавшем недолго. В середине тех же 30-х годов в Зоологическом институте по вечерам группа молодых учёных во главе с профессором университета Андреем Петровичем Римским-Корсаковым, блестящим специалистом в области сравнительной анатомии, развлекалась тем, что моделировала морфологию различных мифологических существ — наяд, гарпий, драконов, кентавров. Обсуждались самые странные комбинации — например, пищеварительная система кентавров, их два сердца и многое другое. Николай Николаевич делал "серьёзные" анатомические рисунки; они погибли в блокаду, но сохранились и даже изданы наброски химер собора Парижской Богоматери, сделанные Андреем Петровичем, с его комментариями по поводу этих химер и химер вообще ("Андрей Петрович Римский-Корсаков. 1897–1942". СПб., 1997).

В конце концов шутники решили — надо создать скелет кентавра! Материал был под рукой — взяли скелет кулана, родственника диких лошадей, добыли скелет человека. И кентавр получился! В маленькую комнатку над помещением музейных экскурсоводов потянулись зоологи поглядеть на воссозданное мифологическое существо. Но дня через три о непорядке, творящемся в его институте, узнал директор, академик С.А. Зёрнов. Человек он был мрачноватый и чувством юмора не обладал. Впрочем, и время, и его должность к юмору не располагали — предыдущий директор A.A. Бялыницкий-Бируля был арестован и сослан. Посмотрел Зёрнов на кентавра и буркнул: "Разобрать эту мерзость!". Даже фотографий не осталось…

А благодаря Интернету я узнал, что эта идея совсем недавно возникла в головах других людей, на другой стороне Земли. В 1994 году в США, в библиотеке имени Джона Ходжеса при университете штата Теннеси открылась экспозиция "Раскопки кентавра", на которой был представлен скелет кентавра, будто бы добытого при раскопках в греческом местечке Волос, а также древнегреческая керамика с изображениями кентавров. Устроители выставки не делали особого секрета из происхождения главного экспоната. Он был создан из лошадиных и человеческих костей профессором Уиллерсом из университета штата Висконсин — а чтобы придать им "древний" вид, кости выдерживались в крепчайшем чайном настое.

Что же касается увлечений А.П. Римского-Корсакова и его сподвижников, то они нашли продолжение у Ольги Михайловны Ивановой-Казас, его ученицы. Выдающийся эмбриолог, профессор Ленинградского университета, почётный член Академии естественных наук, она опубликовала сначала статью о русалках в журнале "Биология моря" (конечно, в апрельском номере), а затем четыре весёлых книги о мифических животных. Первые две вышли более чем мизерным тиражом — 100 и 200 экземпляров — и построены в виде полушутливой дискуссии ("Круглого стола") между рядом крупных специалистов. Это доктор сверхъестественных наук профессор Кудесник (увы, скончавшийся к выходу второй книги), кандидат (позднее доктор) исторических наук Мифотворцева, профессор зоологии Лягушенков, маг и экстрасенс Полубесов, студент Духовной академии Кадилов и другие подобные персонажи. Себе в этой компании Ольга Михайловна выбрала скромную роль секретаря-стенографистки. Первая книга — "Почти всё о русалках и кое-что о других химерах и чудищах" (СПб., 2001; переиздана с дополнениями в 2005 как "Почти всё о русалках и других мифозоях") — повествует главным образом именно о русалках. Подробно разбираются вопросы их происхождения в мифах и сказаниях разных народов, ведутся учёные споры об их развитии (конечно, упоминается и гипотеза Кондакова, с которым Ольга Михайловна и её муж, академик Артемий Васильевич Иванов, были дружны всю жизнь), приводится множество рисунков, в большинстве своём не совсем научных. В частности, исследователи обсуждают проблему перехода одной из русалок к обитанию на дубе; существование такой экологической ниши подтверждается не только Пушкиным, но и братьями Стругацкими, а также уже подзабытым фольклорным произведением 20-х годов: