Павел Мариковский - Шагая по пустыне…

Прошло несколько лет. Жарким июльским утром на пологом песчаном берегу реки Или я встретил других жуков-скакунов. Их было много. Целые стайки носились по отмели. Маленькие, серые — под цвет влажного темного песка. Хищники были очень осторожны и зорки. Их большие выпуклые глаза, казалось, неотступно следили за мною, подпуская к себе только на постоянную и довольно значительную дистанцию.

Мне показалось странным это многочисленное общество маленьких охотников, рыскающих по голому песку у самой воды, и я невольно вспомнил о Соленых озерах. На песке всюду виднелись плоские кучки песка, выброшенного из норок. Из них выскакивали совсем маленькие жужелички, черные, блестящие, как лакированные игрушки. Иногда из них же степенно выбирались на солнышко триперстки. Всюду бродили маленькие, едва больше миллиметра, мушки. Они деловито совали хоботок во влажный песок, видимо, высасывая содержащуюся в нем влагу. Жуки-скакуны иногда гонялись за блестящими жужеличками, случайно наткнувшись на них, но те бросались из стороны в сторону, легко уходили от преследования. Натыкались они и на триперсток. Но ловкий щелчок ногами — и недосягаемая добыча уносилась в неизвестном направлении. Маленькие мушки неохотно уступали дорогу жукам-скакунам. Они их не боялись.

За чем же охотились жуки-скакуны?

Я улегся на песке, зажав в руках фотоаппарат, и замер. Может быть, жучки привыкнут к неподвижной горе, лежащей на песке. Но они, такие зрячие, были по-прежнему осторожны, замечали мое незначительное движение, тотчас же отбегая подальше или как всегда легко уносились прочь на крыльях.

Хотя мои попытки сфотографировать скакунов оказались напрасными, я выяснил, за чем охотятся эти зоркие хищники. Бегая по песку, они волочили по нему длинные усики, будто ощупывая его и периодически клевали его острыми челюстями. В этот момент иногда можно было заметить, как в челюстях охотников сверкал крошечный белый червячок.

Итак, маленькие скакуны, так же как и их более великорослые родственники, на Соленых озерах охотились за червяками и в этом ремесле обрели большое мастерство. Они развили в себе удивительную способность находить ничтожную добычу в поверхностных слоях мокрого песка, пользуясь то ли обонянием, то ли осязанием, то ли зрением или вместе всеми взятыми чувствами.

Но зачем для охоты за подобной невидимой с поверхности и малоподвижной добычей тонкое зрение и способность к стремительному полету? К чему эти достоинства?

Интересно, как ведут себя и за чем охотятся этот или близкие виды в других местностях и нет ли уж в строении хищников, с которыми мне привелось познакомиться, черт, говорящих о приспособлении к новым условиям жизни и новой необычной добыче? Не новой ли профессией стала для жучков охота за червячками и не происходит ли постепенная и неуклонная отработка этого мастерства?

Обширная впадина, в которой лежит озеро Кара-Куль, заросла редкими кустарниками тамариска и густой порослью татарской лебеды. К озеру с каменистых холмов протянулось несколько проселочных дорог. По одной из них, самой глухой, я часто прогуливаюсь, всматриваюсь в голую землю колеи, надеясь что-либо увидеть интересное в этих дремучих зарослях лебеды. За ночь это растение накапливает уйму желто-зеленой пыльцы и щедро ею обсыпает одежду. К вечеру вся пыльца растений облетает, и тогда можно бродить по зарослям без опасения измазаться и перекрасить свой костюм.

Солнце еще высоко, но уже спала изнурительная жара. Пробудились муравьи-жнецы, потянулись по колее дороги колоннами. Им здесь живется несладко. Лишь кое-где растут пустынные злаки, с которых можно собрать урожай.

Во всех направлениях мечутся красноголовые прыткие муравьи формика субпилоза. Над колеею дороги паук аргиопа лобата выплел аккуратные круговые тенета. На одиночном кустике кендыря уселась большая и яркая гусеница молочайного бражника. Иногда, выскочив из травы, по дороге с величайшей поспешностью промчится глазчатая ящерица.

Но вот, кажется, особенное!

На светлой земле колеи мечутся неуклюжие личинки божьей коровки булеа Лихачева. Они мне хорошо известны. И личинки, и жуки, не в пример родственникам, растительноядны, но в выборе пищи строги и питаются излюбленными растениями из семейства маревых. Татарская лебеда — их исконный корм.

Личинок масса, не менее тысячи. Они собрались в довольно густое и четко определенное скопище, снуют беспорядочно, без какого-либо плана, цели, но не разбредаются в стороны. Будто какая-то сила, общий сигнал, ощущаемый каждым членом этой бестолковой братии, заставляет их быть вместе единой компанией. Одни из них, поспешно семеня ножками-коротышками, несутся от центра скопища к его периферии, другие — наоборот. Они почти не сталкиваются, не мешают друг другу, хотя в их движениях как будто нет решительно никакого порядка. Не особенно интересно торчать возле бестолку снующих личинок коровок. Но приходится запасаться терпением. Надо узнать, что будет дальше?

Проходит утомительный час. Красное солнце медленно опускается к горизонту. Затих ветер, и в наступившей тишине робко и неуверенно запел сверчок. Вдоволь набегавшись, личинки постепенно стали разбредаться в разные стороны, исчезли в зарослях, очистили дорогу, оставив меня в полном недоумении.

Для чего личинкам жуков понадобилось общество себе подобных? Чтобы отправиться в дальний поход, подобно тому, как это делают многие животные во время массового размножения? Но похода не последовало, да и массового размножения не было.

Чтобы собраться вместе, прежде чем превратиться в жуков и ради облегчения встречи взрослых в брачную пору? Но коровки эти отлично летают и к тому же могут легко находить друг друга на излюбленных растениях.

Чтобы… Нет, не могу найти я объяснения загадке жучиного сборища. Неясно, с помощью каких сигналов эти, в общем, мало подвижные личинки, могли собраться вместе ради совместного двухчасового ритуального свидания.

Несколько часов мы раскачиваемся в машине на ухабах, лениво поглядывая по сторонам. Всюду одно и то же. Бесконечная лента гравийной дороги, желтая выгоревшая на солнце земля с редкими кустиками боялыша и синее небо. Справа пустыня Бет-Пак-Дала, слева Джусан-Дала. Долго ли так будет? Кое-кто не выдержал, завалился на бок, задремал. Но показались блестящие пятна такыров. Туда идет едва заметный, старый наезженный сверток, как раз для нас. И когда машина, накренившись набок, сползла с шоссе, все оживились.

Такыры, возле которых мы остановились, оказались прекрасными. На них еще сверкает синевой вода, ветер набегая, колышет ее рябью — совсем как на озере. И вдали плавает несколько диких уток. Вода вызывает оживление, хотя к ней и не подступиться по илистому берегу. Солнце сушит такыры, и кое-где начинают появляться трещинки, образующие многогранники.