Павел Мариковский - В мире насекомых. Кто они такие? Маленькие жители нашей планеты?..

Здесь в первые годы существования водохранилища на берегах еще не росли кусты, и пауки, изменив обычаи, стали жить на обрывах. Да и сами комарики могли прятаться на день только сюда. Прошло несколько лет, и там, где возле обрыва появились заросли кустарников, не стало сплошной паутинной оболочки на обрывах. На кустах же всюду висят массами коконы. Местами они тесно прилегают друг к другу, образуя светлые шелковые комья. Кое-где среди коконов бродят и сами небольшие, серенькие паучки. Еще всюду на уцелевшей старой паутинной сети висят скопления мертвых комариков. Здесь, оказывается, паучки стали возвращаться к образу жизни своих предков, начали заселять прибрежную растительность.

Я иду по берегу водохранилища, присматриваюсь. Солнце быстро поднимается над горизонтом. От кромки воды к обрывам, не спеша, ковыляют молодые жабы и деловито прячутся во всевозможные укрытия. Вдоль берега возле воды тянется серо-желтая каемка. Она сплошь состоит из комариков и линочных шкурок их личинок. Погибая после откладывания яиц, насекомые падали в воду, и их трупики вода прибивала к берегу. Значит, и для жаб нашлась здесь обильная пища, вот почему их здесь развелось так много.

И еще новость! С каждой минутой на берегу появляются жуки-чернотелки. Длинноногие, шустрые, они поспешно и деловито патрулируют вдоль кромки берега, иногда останавливаются и гложут трупики комариков. Чернотелки, исконные жители пустыни, изменили свое поведение так же, как пауки и жабы, они приспособились питаться дарами озера, не случайно их путь лежит только по самой кромке воды. Кроме длинноногой чернотелки ремеслом пожирания комариков и их личинок занимается и другая чернотелка, она поменьше размерами и более коротконогая. Так вот почему стало так много этих жуков и у берега озера.

Я хорошо помню эти обрывы, обработанные волнами. Они сложены из щебня и глины — продуктов разрушения гор, которые были вынесены селевыми потоками и талыми водами. Геологи называют их пролювием. Два года назад я нашел в этих обрывах следы древнейших костров. Сейчас, приглядываясь к этим обрывам, вижу необычное. Рыхлые прослойки песка и глины, кое-где тянущиеся среди щебня в обрывах, все изрешечены многочисленными норками. Прежде их не было.

Я вынимаю из полевой сумки лопатку и принимаюсь за раскопку. Вместе с песком и мелким гравием на берег вываливается множество коричнево-желтых, почти взрослых, уховерток. Им не нравится яркий свет и горячее солнце. Они поспешно разбегаются в стороны, прячутся во всевозможные укрытия, прежде всего, в уцелевшие от моей раскопки норки.

Эта уховертка хорошо мне знакома. Она живет по берегам водоемов, привязана к воде, за это и получила название прибрежной, а по латыни Labidura riparia. Она и прежде жила по берегам реки Или, но была малочисленна, рыла норки на песчаных косах, начиная строить свое убежище под камушком, валежником или под каким-либо другим твердым прикрытием. Но жила поодиночке, никаких коллективных скоплений не устраивала, в таком изобилии никогда не была.

Я вновь копаюсь в изрешеченных уховертками берегах, нахожу среди молодежи старых, но уже погибших родителей. Значит, в колонии не случайный приют. Тут же, в коллективном убежище, оказываются и скорпионы Buthus eupeus. Они заявились на берега этого озера из жаркой пустыни не случайно: здесь можно найти обильную поживу! Скорпионы хорошо упитаны, с раздутыми брюшками.

И еще неожиданная находка! Среди норок в большой каморке засел самый крупный паук нашей страны — южнорусский тарантул Lycosa singoriensis. Этого я не ожидал! Тарантул роет вертикальные норки, в которых проводит время, никуда не отлучаясь в ожидании добычи, которая на день заползает во всякие укрытия, прячась от жарких солнечных лучей. А этот отказался от обычая, принятого в его племени, и поселился здесь. Зачем рыть большую норку, ждать в ней долго и терпеливо какого-нибудь жука-глупышку, когда так много добычи, весь берег кишит уховертками.

Мне понятно изобилие уховерток. Они тоже питаются комариками-звонцами, которых прибивает к берегу, и теми, кто забирается во входы норок на день.

Еще я встречаю уховерток маленьких. Им не больше месяца от роду. Кто они? Потомство матерей, почему-либо запоздавших с родительскими делами, или, может быть, с взрослыми уховертками произошло необыкновенное: некоторые из них на обильном питании стали за сезон воспитывать второе поколение?

Правила жизни уховерток довольно однообразны даже у разных видов. К осени, став взрослыми, уховертки сами роют норки, кладут яички, плодят из них крошечных деток, кормят их и холят до зимы, вместе, окоченев от холода, зимуют, а весной и летом, закончив воспитание потомства, погибают. Интересно, нет ли сейчас среди молодого поколения тех, которые стали взрослыми и приступили к организации своей семьи?

Вскоре я нахожу отдельные норки. В них и самец, погибший после исполнения своего жизненного назначения, и самка, сидящая на кучке блестящих яичек, нашлись и самки, у которых из яичек недавно вышли крошечные и еще светленькие детки, не успевшие окрепнуть.

Как изменило свое поведение это одиночное насекомое. Оно перешло к общественному образу жизни, и я не сомневаюсь, что если прежде времени погибнет одна из матерей многочисленного семейства, оно не останется без присмотра, а разбредется по чужим семьям и будет принято ими. Впрочем, другие виды уховерток, обитающие в полупустынях, например, уховертка Федченко Oreasiobia fedtschenkoi и уховертка азиатская Anechur asiatica всегда живут небольшими скоплениями, образуя своеобразные маленькие общества.

В природе все тесно взаимосвязано. В новом озере тотчас же размножились личинки комаров-звонцов, этому способствовало обилие растений и мелких животных, то есть органических веществ, затопленных водою. Ими, конечно, стали питаться разные рыбы, от числа комариков, без сомнения, и сейчас зависит улов наших рыболовов, значит, и благополучие человека. Размножение комариков способствовало массовому появлению паучков-тенетников, жаб, скорпионов, тарантулов и уховерток.

Что же будет дальше? Прошло много лет. Массовое размножение комариков-звонцов погасло. Теперь они стали обычными, как в любом другом водоеме. Редкими стали и паучки-тенетники, уховертки и все остальные животные, питающиеся комариками, в том числе и рыбы. И все стало как прежде, как говорят, «возвратилось на круги своя».

Ранее я писал о случаях неожиданного пристрастия насекомых к необычным запахам. В очерке о Сорбулаке я рассказывал о поразивших меня крупных жуках навозниках-гамалокопрах, летевших в сумерках в эту бессточную впадину. По-видимому, их привлекал запах сероводорода, исходивший из топких, илистых с черной грязью берегов этого озера, ныне ушедшего под водохранилище. Гамалокопры как-то были обнаружены в автобазе поселка Илийский, расположенного в зоне пустыни, в противне, заполненном керосином. В нем обмывали от масла различные детали машин перед их ремонтом. В ущелье Тайгак пустынного хребта Чулак на этюд, написанный масляными красками, на запах белил прилетела масса жучков — туркестанских мягкокрылов. Необычным было нападение на бивак двух жучков-навозников, привлеченных запахом бензина. И вспомнилось еще одно наблюдение.