Павел Мариковский - Забытые острова

Все простое и доходчивое легко находит сторонников. Но хороша та простота, которая вытекает из многообразия фактов, а не из их упрощения. Во-первых, создание плотины, допустим даже со шлюзами (вспомним, кстати, историю с Кара-Богаз-Голом на Каспии), то есть регулируемой, приведет к тому, что бурный Балхаш тотчас же нагонит на нее легко перемещаемый щебень, которым покрыто дно озера, как только соленая часть его начнет обмелевать. Плотина станет глухой и монолитной дамбой. В этой опасности легко убедиться, поглядев на места обмеления озера, где волны моментально намели обширные валы гальки. Во-вторых, как только Балхаш будет разъединен на две части, его пресная половина, став бессточной, превратится в накопитель солей, гербицидов, пестицидов и удобрений, самоочищение ее прекратится, и она станет соленой. Если же соленая часть озера почти безлюдная, то по берегам пресной немало селений, есть и города. И наконец, в-третьих, соленая часть озера, лишенная притока пресной воды, быстро обмелеет, еще больше засолится. А она дает шестьдесят процентов улова рыбы. С обнажившегося дна, кроме того, ветер будет поднимать пылевые бури, и соли начнут развеиваться и покрывать земли, в том числе и сельскохозяйственные массивы бассейнов рек Каратал, Аксу, Лепсы, и эта часть озера повторит печальную судьбу Арала.

Минводхоз, как и любое другое ведомство, отстаивающее свои интересы, ухватилось за эту идею, тем более подкупающую грандиозностью масштаба, и приготовилось к ее осуществлению. Надо сказать спасибо общественности и ученым, сумевшим доказать абсурдность этой затеи и временно ее приостановить. Временно… Опасность осуществления чудовищного проекта существует. Потребуются еще доказательства, что не столь просто изменять природу, слагавшуюся во всей своей неизмеримой сложности многими тысячелетиями.

Четвертый крупный остров Балхаша — Алгазы — самый большой в соленой части озера. Из всех островов он единственный, на котором живут люди. Чтобы подъехать к нему, мы пересекаем длинный, с узким перешейком полуостров Байгабыл. Очень мне нравится этот полуостров тем, что не обжит человеком, дик, безлюден. Лишь немногие дороги, проделанные рыбаками да случайными посетителями, петляют по нему. По одной из дорог мы и добираемся до оконечности полуострова, вдающейся в озеро, минуя несколько старинных, сложенных из глины, простеньких мавзолеев. Через широкий пролив открывается и остров Алгазы с различимым в бинокль небольшим поселком на его восточном берегу.

Едва мы стали устраивать бивак, как от берега острова отделилась моторная лодка и, вздымая расходящиеся в стороны волны, стремительно помчалась к нам. В лодке трое загорелых мужчин и мальчик лет шести. Два сильных мотора «Вихрь», каждый по двадцать пять лошадиных сил, нам кажутся сказочной техникой в сравнении с нашим моторчиком «Москва». Прежде на острове был небольшой рыбозавод. Теперь же на нем живут только метеоролог с женой и ребенком, радист и моторист. Они сразу заметили появление нашей машины и примчались с визитом.

Меня беспокоит наш дальний путь, наши запасы горючего не очень богаты, и помощник мой начинает мастерить из фланелевого одеяла парус. Ольге тоже находится работа: под кучками корней тростника, выброшенных на берег, оказались скорпионы. Оба моих спутника заняты и довольны.

Вечером солнце садится в тучу. Завтра может начаться на несколько дней западный ветер. Он погонит пыль вместе с машиной. Езда с попутным ветром — мучение.

Ласточки-береговушки летают стайками над берегом, охотятся на комариков-звонцов. Наступают сумерки, затихает озеро, тучи комариков затевают брачные пляски. В это время с озера на берег летят комарики, только что вышедшие из куколок, и ласточки летают над водой. Видимо, комарики, выбравшиеся из воды, вкуснее тех, которые уже пожили на кустах, похудели. Необычно видеть этих птиц, бодрствующих в сумерках. Только когда становится совсем темно, они исчезают.

Кто только не кормится комариками-звонцами! На прибрежных кустах живет целая армия разнообразных пауков. Ночью упавших на землю комариков поедают многочисленные прибрежные уховертки. Прибегают и жуки-чернотелки лакомиться этой легкодоступной пищей. Не случайно под камнями на берегу озера нетрудно найти и спящего днем скорпиона. Он тоже не пренебрегает этой мелкой добычей, попутно прихватывая и других насекомых, покрупнее. Немало ящериц кормится только одними звонцами.

В прибрежных кустах, набитых комариками, копошатся крошечные птички-славки, тихо перекликаясь друг с другом цокающими голосочками. Иногда налетает кочующая стайка скворцов. Даже некоторые чайки, например реликтовая, при изобилии комариков потчуют своих птенцов почти исключительно этими нежными насекомыми. Многих кормят комарики-звонцы!

Большой куст тамариска — отличное убежище для комариков. Их сюда набрались целые тучи. Сидят, пережидают жаркий день, чтобы вечером приняться за брачные пляски. Куст близок к биваку, идя к реке, я обхожу его стороной. Ненароком спугнешь их, и тогда поднимутся роем, забьются в волосы, одежду. А сегодня я был свидетелем своеобразной охоты ласточек-береговушек.

Комарикам не посчастливилось: неспокойным оказалось их убежище. Налетела стайка ласточек и закрутилась вокруг куста дружным и согласным хороводом, все в одну сторону, против часовой стрелки. Не зная, в чем дело, подумаешь, что птицы затеяли веселую игру. У комариков же такая привычка. Не могут они усидеть на месте, если кто-либо окажется возле их укрытия. Взлетят, пожужжат и обратно спрячутся. Этой слабостью и пользуются ласточки, сгоняют с куста и ловят. Хорошо поохотились ласточки, насытились и улетели. Но через полчаса снова наведались и опять устроили хоровод.

Утром царит тишина, озеро застыло, гладкое. Небо в легких слоистых размытых облаках. Без ветра наш самодельный парус ни к чему, не поможет сэкономить бензин.

Западная оконечность острова Алгазы, до которой мы добрались на нашем «Пеликане», низкая, изрезана живописными лагунами. Балхаш здесь намыл галечниковую косу, соединив остров с двумя крошечными островками. Здесь настоящий птичий рай. У берега на воде спят стайки уток, чайки выстроились длинными белыми цепочками на косе, стоят у воды цапли, по голубому заливчику плавают солидные пеликаны. Но птичий мир не безмятежен. Завидев нас, утки поднимаются и улетают, тревожатся чайки, а пеликаны, оглядываясь на нас, спешно отплывают в открытую часть озера. Не доверяют птицы человеку, наученные печальным опытом, теми, кто так любит пострелять пернатую дичь. Эта малочисленная часть человечества, не без гордости именующая себя охотниками, лишает остальных радости общения с природой, и мне обидно, что животный мир причисляет и меня к своим врагам.