Павел Мариковский - Забытые острова

В общем остров представляет собой небольшой, но очень сильно сглаженный хребтик с берегами, поросшими тамарисками да травами. Он приятен своей чистотой. Ранней весной, видимо, остров очень красив: всюду видны засохшие стволы ферул, прутики эремурусов, головки коробочек тюльпанов с семенами, сухие семянки дикого чеснока. С бугра я вижу две светлые точки. Они медленно перемещаются по склону, скрываются за горизонтом. В бинокль едва успеваю разглядеть сайгаков. Тоже остались на лето, как и на Каменном острове.

И здесь человек древности оставил следы своего существования. На вершине одного холма сперва нахожу один курган, затем другой. Оба кургана небольшие.

С южной стороны острова хорошо видны большие барханы пустыни Сары-Ишик-Отрау. Путешествуя по этой пустыне на машине, я пытался проникнуть в эти пески, но не мог, такие они голые, большие и крутые. По сведениям старожилов, там должны быть остатки старинного средневекового городища. Но сейчас о нем никто не знает, и, возможно, теперь его уже занесло песками.

Ветер доносит до меня резкий запах животных. Мой фокстерьер, предчувствуя развлечение в погоне за овцами и коровами, мгновенно мчится вперед, но вокруг никого нет. Сконфуженная собака возвращается обратно и плетется сзади. Ей нелегко ступать по горячим камням, и она наловчилась держаться в тени, падающей на землю от меня.

С вершины холма вижу вдали нашего «Пеликана». Лодка приближается к берегу, и мне надо идти к ней. С подветренной стороны в углублении между холмами лежит небольшое стадо верблюдов. Фокстерьер их не различает (все домашние собаки близоруки), и я, желая избежать опасного для него развлечения, беру его на руки и несу. Верблюды увидели меня, встрепенулись, подняли головы, всматриваются. Потом вскочили на ноги и вдруг все сразу поспешно пошли наперерез к берегу. Мне не особенно приятен их маневр. Иногда, особенно весной, верблюды нападают на человека и могут нанести опасные раны.

Собака увидала животных. Теперь с ней не совладать, совсем взбесилась, терзает меня лапами. Приходится спустить на землю. Вскоре большие и грузные животные в панике, преследуемые маленьким фокстерьером, галопом разбегаются во все стороны, одновременно пытаясь поразить неожиданного врага быстрыми ударами передних ног. Довольный фокстерьер, распаленный, бежит к озеру и забирается в воду.

На лодке мы огибаем остров и причаливаем к поселку. Он состоит из нескольких побеленных домиков метеорологической станции. На антеннах радиостанции уселась большая стая ласточек-береговушек. Судя по земле, разукрашенной пометом, здесь их излюбленное место сборища и отдыха.

После непродолжительного знакомства и беседы с обитателями острова мы отчаливаем от него и держим путь на едва заметную точку нашего бивака. Проснулся западный ветер, крепчает с каждой минутой, по озеру бегут волны, и наше суденышко, обдаваемое брызгами воды, настойчиво приближается к цели.

Полуостров Байгабыл нам понравился, и мы на нем задержались. Гостеприимные метеорологи снабдили нас пресной водой, за ней они плавают в устье реки Каратал, от острова в сорока километрах. Я брожу по острову в поисках интересных находок. На земле, покрытой коричневым от солнца щебнем, увидал два крохотных ярких и белых пятнышка. Когда же присел, крохотные пятнышки повернулись вокруг оси и снова заняли прежнее положение. Я собирался отдохнуть после похода, посмотреть с высокого холма на сверкающий синевой Балхаш, но теперь не до этого…

Медленно-медленно тянусь поближе к увиденному, но тяжелая полевая сумка (сколько раз она меня подводила!) неожиданно соскальзывает с тела и ударяется о землю, а белые пятнышки, сверкнув, улетели. Все кончилось. Нет больше ничего. Быть может, и не будет никогда. Сколько раз так случалось!

Теперь можно отдохнуть, полюбоваться озером. Далеко за Балхашем виднеется узкая полоска берегов таинственной песчаной пустыни Сары-Ишик-Отрау. А еще дальше в воздухе повисла линия иззубренных снежных вершин Джунгарского Алатау. Озеро замерло, будто нежится под солнцем, заснуло. Лениво размахивая крыльями, вдоль берега пролетает одинокий хохотун. Черный, покрытый камнями голый берег, синяя вода, синее небо, тишина, глушь, извечный покой древней земли.

А на камешке опять появились две яркие белые точки. Колыхнулись, покрутились и снова замерли. Теперь я осторожен, весь внимание. Медленный наклон туловища (некстати впились в локти острые камни) — и передо мной незнакомка — небольшая серая, вся в мелких густых волосках мушка с ярко-белым зеркальцем на голове и сверкающей серебряной отметинкой на кончике брюшка. Отчего так ослепительно сияют белые пятнышки, что за чудесные волоски так сильно отражают свет яркой пустыни, неба и озера? Белые пятнышки, конечно, не случайны, они своеобразный светофор для сигнализации друг другу. Вероятно, этот светофор не прост и отражает лучи определенного спектра.

Осторожно целюсь в мушку фотоаппаратом, весь в напряжении, задерживаю дыхание. Лишь бы не спугнуть, хотя бы не улетела. Щелчок, другой. Теперь ловить! Но в нескольких метрах мелькнула в воздухе какая-то темная точка, и моя мушка умчалась за ней.

Более часа я брожу с сачком в руках в поисках мушки с белым зеркальцем. И когда, махнув на все рукой, собираюсь идти на бивак, нападаю на счастливое место: на чистой площадке на камешках сразу несколько мушек сверкают белыми пятнышками!

Нелегко их ловить, таких быстрых и ловких. Но я счастлив. Первая добыча в сачке. Потом в морилке. Сейчас через сильную лупу посмотрю на свою находку. Но в морилке нет мушки с белым пятнышком, а вместо нее лежит самая обыкновенная. Неужели, взмахнув сачком, я поймал случайно другую, а ту, интересную, упустил? Как это могло получиться? Ведь в сачке она как будто была одна?

Но вот теперь попалась вторая. Она жалобно жужжит в сачке крыльями, сквозь белый материал видно ее сверкающее украшение. Теперь поймать хотя бы еще парочку — и тогда можно искупаться.

Но в морилке снова не вижу белолобой мушки. Вместо нее та же серая, обыкновенная. Ничего не могу понять! Будто кто-то снова подменил ее и потешается надо мной.

На долю секунды мелькает сомнение, уж не происходит ли со мной неладное из-за жары и жажды, не пора ли бросать охоту? В голове шумит, мелькают в глазах красные искорки, пересохло во рту. Не заметил, перегрелся.

На биваке я молчу, ничего не рассказываю. После купания и обеда забрался под тент и, отдыхая, раздумываю о загадочных мушках. Посмотрю-ка их детальнее. Вот они, на крышке коллекционной коробки. Что с ними теперь делать? Зачем они мне, такие невзрачные? Наверное, оба раза они попадали в сачок случайно, вместо тех, с чудесными отметинками. Всяких мух везде много. Может же произойти такая редкая случайность!