Array Array - Фасциатус (Ястребиный орел и другие)
- Название:Фасциатус (Ястребиный орел и другие)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Армада-пресс
- Год:2001
- Город:Москва
- ISBN:5-309-00212-Х
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Array Array - Фасциатус (Ястребиный орел и другие) краткое содержание
Сергей Полозов ― орнитолог, долгие годы наблюдающий за повадками птиц. Человек с внимательным взгядом, он замечает то, что проходит мимо внимания многих других людей. У автора собрался обширный материал о наблюдениях за птицами, встречах с людьми, раздумьях о жизни. Листочки дневника постепенно, как камешки мозаики, сложились в картину окружающего мира, и часть этой картины мы предлагаем вниманию нашего читателя.
Фасциатус (Ястребиный орел и другие) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
«18 января…. Деревьев в Арвате очень мало; всюду асфальт, пыльные пустыри и не менее пыльные широкие улицы. Но на улицы не похоже, так как дома вокруг только одноэтажные, а улица, в представлении москвича, ― это что- то узкое, окруженное чем‑то высоким. Поэтому и кажется, что здесь все широкое, как и окружающая пустыня: с боков не давит.
Вдоль улиц глухие заборы из досок, за которыми одноэтажные побеленные азиатские дома. Около ворот грязновато; черноватенькие туркменчата играют босиком в холодной пыли (маленькие девочки в затасканных цветастых платьицах пострижены наголо, но с золотыми сережками в ушах). Женщин как‑то не заметно. Мужчины часто кучкуются на углах или у приметных точек ― на остановках, у ларьков, на рынке. По–азиатски сидя на корточках, переговариваются, покуривая и поглядывая по сторонам. Аксакалы в огромных бараньих шапках ― тельпеках. Поразившим меня откровением явилось то, что под тельпеком на гладко выбритой голове надета еще и тюбетейка (а сама голова у стариков яйцевидная потому, что им ее в детстве специально тугими повязками стягивали; сейчас уже, наверное, так не делают).
Интересно, как выглядел Кизыл–Арват в 1884 году (лишь через три года после присоединения Закаспийского края к России), когда Зарудный приехал сюда во время своего первого путешествия по Закаспию?
Среди прочего, коллеги, бывавшие в Туркмении, напутствовали меня в Москве: «Не джентльменствуй чрезмерно в Арвате перед автобусом, а то останешься там навсегда». Я вспоминал эти слова, ожидая автобус до Кара–Калы и наблюдая людей вокруг.
На автостанции нищий туркмен–дурачок побирался, что- то пел, приставая с просьбами к ожидавшим автобус пасса–жирам, в большинстве игнорировавшим его каждый по–своему, давая иногда мелочь. Потом он вдруг, сидя на коленях, начал истово молиться, заунывно распевая непонятные мне слова, касаясь в низких поклонах лбом грязного пола. В этот момент ему все, находящиеся поблизости, сразу напихали в карманы подаяний, поругиваясь и посмеиваясь (опять совершенно беззлобно), посоветовали ему идти куда подальше, но когда он, закончив истерику и молитву, встал, всхлипывая, многие вокруг очень быстро и скомкан но сделали это мусульманское движение, заключающее молитву, ― омовение ладонями по лицу. Даже туркмен–подполковник в форме. И в отношении окружающих к этому дурачку, и в естественном всеобщем приобщении к его молитве мгновенно угадывалось что‑то исконное и важное, отличающее этих людей от меня самого и от всех тех, с кем я привык общаться дома.
Что значит «не джентльменствуй чрезмерно», я понял после прихода самого автобуса. Многочисленные ханумки, появившиеся на автостанции гораздо позже меня и даже не бравшие, по моим наблюдениям, билетов, ломанули в автобус с такой эмансипированной энергией, что аж дух захватывало.
Я подсаживал под локоть пожилых женщин, втискивающихся в жалкий «пазик» непрерывным потоком, и не решался сам вступить в этот поток со своими рюкзаками. Кончилось тем, что я не влез. Рассевшиеся в автобусе бабульки и прочие пассажиры посматривали на меня через окна автобуса с уже успокоившимися лицами и сокрушенно качали головами: «Вах, вах, вах», ― с трудом скрывая удовлетворение от того, что уж они‑то сами не такие лохи, как эти иностранцы- русские.
В тот первый раз я еще не знал о возможности доехать до Кара–Калы на попутке, и мне ничего не оставалось, как отправиться в кизыл–арватскую гостиницу, чтобы переночевать, а утром, уж точно «не джентльменствуя чрезмерно», все же уехать в Кара–Калу.
Дойдя на следующее утро с двумя рюкзаками (один на спине, другой на груди) до злополучного автовокзала и сменив сдержанно–джентльменский стиль на смешливо–панибратский, я проник‑таки, с шутками–прибаутками борясь за жизнь, в утренний автобус и поехал в Кара–Калу».
Через несколько лет, проносясь от Ашхабада до Кара–Калы по прекрасному асфальту за каких‑то пять часов, я всегда вспоминал тот первый автобусный маршрут, когда пассажирам приходилось выходить из автобуса перед крутыми подъемами, а местами и подталкивать надрывно фыркающий «пазик» по неровной, каменистой дороге.
ДЫМ ОТЕЧЕСТВА
Потом он воссел на трон, и тотчас же послышался странный скрип…
(Хорасанская сказка)«20 января. В конце концов я добрался до Муравских со своими огромными рюкзаками и рекомендательным письмом от другого своего будущего коллеги ― энтомолога и непобедимого призера института по лыжам, Ефима Черновского, занимавшегося в аспирантские годы на Сумбаре саранчовыми.
Я был Муравскими не просто принят, я впервые в жизни получил в свое распоряжение отдельный кабинет ―. комнатушку, из которой родители по такому случаю безоговорочно вытурили сына–подростка ― Стаса.
В первое же утро в этой комнате абсолютно чужого дома, боясь потревожить еще совсем незнакомых мне хозяев, я предусмотрительно затенил настольную лампу зеленым махровым полотенцем и пошел делать зарядку, а когда вернулся, все уже скакали в ядовитом химическом дыму: пластиковый плафон на лампе расплавился, а полотенце на нем сгорело, чуть не учинив пожар… Даже сегодня, когда я вспоминаю об этом, у меня на лбу выступает холодный пот от пережитого тогда ужаса и смущения.
Мы постоянно засиживались с Муравскими до поздней ночи, разговаривая про этот край, про обычаи туркменов, про удивительную природу Западного Копетдага и про разных интересных людей, приезжавших эту природу изучать, ― многие из них сиживали с хозяевами на этой же кухне».
КАРА–КАЛА
«КАРА–КАЛА, пос. гор. типа… в Туркменской ССР, в предгорьях Копетдага, на р. Сумбар, в 91 км от ж. ― д. ст. Кизыл–Арват. Ковроделие, трикот. произ–во. Туркм. Опытная станция Всес. Н. ― и. Ин–та растениеводства. Красведч. музей. В окрестностях К. ― К. ― Сюнт–Хасардагский заповедник».
(Географический энциклопедический словарь, 1989)«21 января…. В Кара–Кале нет телевидения. Рассказывают, что был человек, одержимый идеей довести сюда ретрансляцию. Таскал на себе оборудование на вершину Хасара, сам строил там вышку под антенну. Но вскоре непонятным образом погиб. Случай не раскрыли. Говорят, «старики не хотели телевидения».
Упоминаю про это потому, что значение каждого вечернего разговора, каждой книги и каждой пластинки, устанавливаемой на видавшую виды радиолу, здесь совсем иное, нежели в Москве.
А на вершине Хасара и сейчас видны остатки того, что тот человек делал там в одиночку, кустарно, завозя материалы на ишаке, но движимый большой идеей.
Несколько лет спустя телевидение все же воплотилось здесь в реальность. Ретранслятор поставили на Малом Сюнте. Там посменно живут мотористы, обслуживающие генератор, а Кара–Кала стала ближе к внешнему миру, получая, хоть и с перебоями в зависимости от погоды, один телевизионный канал. С директором Сюнт–Хасардага Андреем Николаевым мы ездили на Малый Сюнт смотреть, что и как с этой телевышкой и не представляет ли генератор проблемы для заповедника: ретранслятор находится в заповедной черте.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: