Билл Шутт - Жуткая биология для безнадежных гуманитариев. Вампировые летучие мыши, пиявки и прочие кровососущие

Фарук продолжил урок.

– Если вы предложите тот же лоток с коровьей кровью недавно пойманному белокрылому вампиру, через пару ночей он умрет.

Вскоре я узнал, что секрет успеха Фарука заключался в том, что каждую ночь он вручную кормил своих пленников, белокрылых вампиров, используя пятиграммовый шприц, наполненный коровьей кровью. Если летучие мыши отказывались есть, он позволял им питаться от живой курицы. В течение нескольких недель даже самые привередливые из его «младенцев» начинали питаться коровьей кровью, которую он наливал в лоток для кубиков льда. Один раз в неделю (и, вероятно, в праздничные дни) он дополнял их рацион сеансами кормления от живых кур.

Тогда я осознал, почему 99 % всего, что когда-либо было написано о летучих мышах – вампирах, имело отношение только к вампирам обыкновенным и почему даже эксперты по рукокрылым были убеждены, что все три вида вампиров будут вести себя одинаково. Desmodus rotundus успешно содержался в неволе в течение почти 60 лет, некоторые особи выживали в продолжение 20 лет. Более того, особей этого вида довольно легко встретить, следовательно, относительно просто поймать (отсюда и название «обыкновенный», я думаю). Кормить их было несильно обременительно, пока был доступ к запасам коровьей крови. Кроме того, изучать их уникальные поведенческие, анатомические и физиологические особенности было чертовски интересно.

Другие виды кровососущих летучих мышей – Diphylla ecaudata (мохноногий вампир) и его родственник Diaemus youngi (белокрылый вампир) – встречались гораздо реже. Их было труднее найти и поймать, а статьи о трудностях содержания их в неволе лишь усугубляли проблему.

В результате большинство учёных просто избегали работать с двумя из трёх видов рукокрылых-гематофагов. Именно поэтому проведено так мало исследований анатомии и поведения этих видов. Однако благодаря Фаруку Мурадали, который любезно решил раскрыть мне свои секреты содержания белокрылого вампира в неволе, у меня появилась возможность осуществления научной работы.

Их необходимо кормить с рук, пока они не начнут пить коровью кровь сами. «Как просто!» – думал я, но тут Фарук позволил мне самостоятельно покормить одну из летучих мышей, которую его команда поймала предыдущей ночью. Недолго думая, я решил продемонстрировать многолетний опыт обращения с животными, схватил шприц и брызнул бедному существу коровью кровь в глаза.

– Это всё перчатки, – пробормотал я.

Фарук взглянул на меня и улыбнулся.

– Да, должно быть всё дело в них.

К счастью, со временем у меня стало получаться гораздо лучше.

…Сотрудник скотобойни Боб, напоминал мне моряка Попая с синдромом Туретта. В общем и целом он был дружелюбным парнем и искренне удивлялся тому, что пара студентов из Корнеллского университета приходила каждую неделю в пять часов утра за свежей порцией коровьей крови. Тем не менее при появлении инспектора здравоохранения речь Боба превращалась в нескончаемый поток ругательств, который заставил бы самого закоренелого строителя краснеть, как десятилетнюю девочку. Более того, разглагольствуя, Боб держал устройство для оглушения скота перед убоем. Инструмент выглядел как нечто среднее между электрической дрелью и магнумом 44-го калибра.

Как правило, мы с Ким стояли в стороне, пока Боб загонял корову в «ошеломляющую коробку» – сверхпрочное стальное ограждение, предназначенное для того, чтобы обречённое животное не имело возможности делать что-то, кроме как просто стоять там. Этот процесс обычно начинался сразу после того, как инспектор понимал, что он должен быть где-то ещё. Подойдя к нижней направляющей коробки, Боб прикладывал рабочий конец инструмента к черепу коровы и не спеша делал один «чистый» выстрел.

По звуку это напоминало стрельбу из малокалиберного пистолета в закрытом помещении. Всё происходило мгновенно. Стальной болт пробивал мозг коровы и животное падало замертво.

Боб наклонялся, проверяя, реагируют ли глаза коровы. Моргание означало бы, что животное всё ещё живо, хотя за три года наших посещений скотобойни мы никогда не видели, чтобы это происходило [30] В последнее время некоторые скотобойни перестали использовать проникающие «оглушители», предпочитая непроникающие из-за опасности заражения губчатой энцефалопатией крупного рогатого скота, или BSE (также известной как болезнь коровьего бешенства). . Убедившись, что корова не собирается воскреснуть, Боб быстро забирался в ящик и исчезал за его стенками.

– Это самая опасная часть моей работы, – раздался приглушённый голос. – Нервные окончания по-прежнему реагируют.

– Это точно, – произнёс я, наконец-то получив шанс применить анатомические познания, накопленные за долгую университетскую карьеру.

– Один удар может сломать человеку спину.

Менее чем через минуту бесчувственное животное было повешено над большой пластиковой бочкой. Затем единственным уверенным движением ножа Боб разрезал одну из ярёмных артерий коровы и вовремя отступил, чтобы избежать мощного потока крови.

Как только корова была полностью обескровлена (именно в то время, когда Боб уже тянулся к пиле для разделывания туши), мы с Ким оттаскивали переполненную горячей кровью бочку в противоположную сторону комнаты. Облачённые в рыболовные дождевики и перчатки, мы стояли над бочкой и по очереди использовали металлическое ситечко для перемешивания крови. Тем самым мы фактически ускоряли естественный процесс свёртывания крови, который был вызван химической реакцией, как только кровь покинула артерию. Хотя гемостатический (свёртывающий) механизм, который мы в настоящее время стимулировали, не способен остановить поток крови из крупных кровеносных сосудов, он чрезвычайно эффективно предотвращает избыточную потерю крови после незначительных травм. Впрочем, при укусе пиявки или летучей мыши – вампира этот механизм также не поможет. Эволюция предоставила этим существам ряд компонентов в их слюне, которые могут прервать процесс свёртывания крови на несколько часов. В результате чего гематофаг может вдоволь напиться.

Летучие мыши – вампиры поглощают кровь из раны, которую наносят клыками. Для этого они, используя свои язычки, вытягивают кровь. Вопреки распространённому мнению они не сосут кровь у своих жертв. На самом деле физика процесса схожа с забором крови в капиллярную трубку. По сути, кровь втягивается в эти стеклянные трубки, потому что их внутренний диаметр настолько мал, что сила притяжения между кровью и стеклом больше, чем сила гравитации. Таким образом кровь поступает внутрь трубки, заполняя её.