Берндт Хайнрих - Зима: Секреты выживания растений и животных в самое суровое время года

У этого вида температура тела в спячке практически равна температуре воздуха, от –3 до 30 °C (Henshaw, Folk, 1966). При самой низкой температуре в этом диапазоне животные выходят из спячки и немного дрожат, чтобы разогреться до температуры чуть выше температуры воздуха (особи близкородственной им малой бурой ночницы, Myotis lucifugus, не могут выйти из спячки при такой низкой температуре и примерно при –5 °C замерзают насмерть). Но главную опасность для индианской ночницы в традиционно используемых ею пещерах составляет не быстрое замерзание, а медленная смерть от голода при температуре выше 10 °C, когда из-за повышенного метаболизма в состоянии покоя к концу зимы летучие мыши уже исчерпывают запасы жира.

Чтобы проверить последнюю гипотезу, биолог Андреас Рихтер из Колледжа Эрлхэм в Индиане с тремя коллегами сравнили потерю веса у летучих мышей в двух пещерах с разной температурой. Летучие мыши, висевшие при более высокой температуре, теряли массу на 42 % быстрее, и мертвые животные были истощены. На самом деле изменение условий в перестроенной Виандотской пещере повлекло такую смертность животных с 1953 по 1978 год, что вся популяция здесь должна была исчезнуть. Но летучие мыши притягивают друг друга, так что видимая стабилизация популяции на уровне 1000–3000 особей скорее была плохой новостью, чем хорошей. Она произошла из-за притока животных откуда-то еще. Пещера работала как воронка, смертельная ловушка. Губительное действие температуры, повысившейся всего на 5 °C, вышло далеко за ее пределы. Судьба летучих мышей и бабочек всецело зависит от условий, к которым они приспособились в зимнем мире.

Зимой всевозможные создания образуют тесные сообщества, даже те, кто не совершает набегов на уютные домики и не ищет тепла. Как-то ноябрьским днем, несколько лет назад, я присел на корточки на недавно опавшей, но уже свалявшейся в подстилку листве в лесу. Через несколько секунд я почуял запах, который ни с чем нельзя перепутать, – запах мраморного клопа. Покопавшись в листве, я нашел скопление из нескольких десятков клопов, которые, вероятно, устроились зимовать. Я потревожил их бивуак, и они выпустили вонючий защитный секрет. Мне не пришлось пробовать их на вкус: я уже знал, что они не лучше данаиды монарха (но в этом рейтинге деликатесов им далеко до кучки зимующих паучьих яиц!).

Противным запахом и вкусом обладает не только мраморный клоп. Это наверняка можно сказать почти о любом ярком насекомом (кроме некоторых, которые им подражают). Если чересчур потревожить божьих коровок, которые тысячами собираются осенью у меня дома и в Мэне, и в Вермонте в надежде остаться на зиму, они испускают чудовищный запах паленой резины. Некоторые виды этих жуков семейства Coccinellidae образуют миллионные скопления, и в Калифорнии и других местах на западе США, где они располагаются под камнями или у подножия деревьев в горах, их собирают ведрами и продают садовникам для борьбы с тлей. И мраморные клопы, и божьи коровки, скорее всего, образуют группы, чтобы усилить действие ужасного запаха. Таким образом, если вы хотите снискать репутацию вонючки, нужно самому плохо пахнуть, выглядеть как вонючка, а еще лучше держаться вместе с теми, кто пахнет так же, как и вы.

Собираясь зимой вместе, некоторые животные, по крайней мере из числа змей, получают и другие преимущества. Одно из самых удивительных скоплений образуют садовые ужи подвида Thamnophis sirtalis parietalis в Манитобе. Как и мраморный клоп, садовый уж испускает мерзкий запах, если на него наступить или иным образом его потревожить. Извивающиеся массы этих змей каждую осень набиваются, как живые макаронины, в особые расщелины в скалах на бесплодной земле близ Виннипега, по 10 000 в каждое углубление на нескольких кубических метрах. Проводя здесь зиму, змеи не замерзают и оказываются под защитой. По-прежнему оставаясь вместе, прямо перед тем, как расползтись весной, они удовлетворяют еще одну первичную потребность.

Самцы вылезают из щелей в скалах раньше, чем самки, и ждут у края, чтобы перехватить их. Стоит самке показаться из убежища, как ее окружают десятки ухажеров. Любопытно, что некоторые самцы прикидываются самками и вводят в заблуждение других самцов (Shine, Mason, 2001). Их поведение необъяснимо (пока) [38], но я верю, что с появлением новой информации станет понятно, в чем дело.

С поведением животных в скоплениях связана определенная доля таких загадок. Несколько лет назад я получил письмо от человека с Аляски, который писал, что наблюдал зимой в лесу общественную ночевку ворон, где «землю усеяли дерущиеся птицы, кидавшиеся друг на друга со смертоносными ударами». Он никогда не видел подобного. Я тоже. И, как бы я ни старался придумать логически допустимый сценарий, объяснить это явление мне не удавалось.

Общественная ночевка птиц – это не закрытое общество. Мой коллега Джон Марцлуфф (вместе с которым мы три года изучали воронов) периодически вводил воронов, долгое время проведших в неволе, в устоявшиеся сообщества этих птиц, и новые птицы, без сомнений, присоединялись к группе, а та их тут же принимала. На следующее утро его во́роны следовали за остальной группой на место кормежки, например к туше оленя или коровы. Чужаков никто не гнал. Птицы на общественной ночевке терпимы даже к другим видам. В Старом Свете вместе с воро́нами иногда ночуют сороки, галки и во́роны. Хотя в целом в Северной Америке ночевки врановых скорее ограничиваются одним видом, крупные стаи трупиаловых возле Берлингтона в Вермонте иногда включают в себя красноплечих черных трупиалов, обыкновенных граклов и коровьих трупиалов. Кажется, стая готова терпеть практически неограниченное число птиц. Есть сообщения о ночевках ворон на западе США, где собираются по несколько миллионов особей.

В научной литературе о стайном поведении ничто не позволяет объяснить групповую драку, а птицы, которые во время сезона размножения дерутся и защищают свою территорию, собираясь на ночевку, оставляют свои разногласия. За что драться, если птицы ночуют вместе, потому что нуждаются друг в друге? Кроме того, если уж птицы с социальным поведением дерутся, то не бьют друг друга насмерть. (Так как же объяснить это письмо с Аляски? Подождите немного, и я попытаюсь это сделать.) Иногда воро́ны ведут себя агрессивно, но, насколько я видел, в таких случаях группа птиц всегда нападает на отдельную особь: мне не приходилось наблюдать, чтобы предполагаемых жертв было больше одной. Казалось очень странным, что вороны практически повели войну в стае на ночевке и продолжали биться, не покидая своего места, вплоть до жестокого кровопролития. Коротко говоря, я не поверил тому, что прочел, потому что это не вписывалось в мои знания, представления и предыдущий опыт. Казалось, это очередное странное сообщение, которые слышишь постоянно и которые почти неизменно оказываются результатом ошибки в определении вида или ложных наблюдений. Так что я бы выкинул рассказ о воронах-убийцах из головы, если бы не некоторые мои наблюдения за этими птицами в Берлингтоне, штат Вермонт.