Берндт Хайнрих - Зима: Секреты выживания растений и животных в самое суровое время года

То, что, как мне казалось, я видел в Берлингтоне – когда вороны пытались попасть в центр города, – не было отклонением от нормы. В исследовании вороньих ночевок в городе Вудленд в долине Сакраменто в Калифорнии биологи Пол Горенцель и Терелл Сэлмон сообщают, что зимние общественные ночевки ворон чаще располагаются в коммерческих (а не спальных) районах города, для которых характерен высокий уровень освещения по ночам, а также на мощеных парковках и в торговых зонах, где шумно и покой постоянно нарушают люди и транспорт. По центру Вудленда и Берлингтона, как и в большинстве хорошо освещенных шумных городов, не рыщут виргинские филины.

Это наконец возвращает нас к необъяснимой истории о воронах, которые «дрались» и до смерти «били» друг друга на месте ночевки. Видимость бывает обманчива. Дьявол почти всегда в деталях. Наблюдатель упомянул, что этот случай произошел в лесу, значит, к месту ночлега птиц могла подобраться пара виргинских филинов. Также возможно, что ночь была очень облачной и, когда хищники напали на ворон, возникло смятение. Кругом, вероятно в панике, метались тысячи птиц, и филины покалечили множество ворон, которые ранеными падали на землю. Я сам как-то видел убитую совой ворону, от которой хищник унес лишь небольшой кусочек мяса. Когда наблюдатель прибыл утром после нападения филина, возможно, он услышал тревожный гам раненых птиц. Поскольку ворон в темноте было множество, филинам не нужно было сдерживаться. Описание побоища на месте вороньей ночевки напомнило мне сцену, о которой я слышал от орнитолога Джереми Хэтча, – здесь виргинский филин напал на колонию крачек: «По дну сухого водоема было разбросано около 40 тел: большинство без головы, крылья в основном вырваны или как минимум сломаны. Иногда не хватало ног. Не выпотрошены. Не ощипаны».

В боли и страхе вороны, не понимая, кто на них напал, могли счесть виновными своих соседей и в отчаянии и гневе наброситься на них. Точно восстановить события в истории с воюющими воронами невозможно, но в одном можно быть уверенным: в зимних скоплениях разнообразные животные, помимо тепла, получают массу преимуществ, но только не в случае драки.

В последнее время появился более популярный и пугающий по сравнению с историей о воюющих воронах миф о том, что этот вид может вымереть из-за получившего широкую огласку вируса Западного Нила. Иногда вороны погибают от этого вируса (и других причин), также есть случаи, когда он убивал человека. Если в каком-то месте находят мертвую инфицированную вирусом ворону, в этой области могут исчезнуть «все» такие птицы. Но нет оснований заключать, что «…стоит в каком-то районе появиться вирусу Западного Нила, как все вороны в этом месте тут же гибнут» (статья «Молчание ворон» (The Silence of the Crows) в Washington Post от 30 августа 2002 года), и тем более, что мы «становимся свидетелями исчезновения ворон из американского пейзажа». Я не вижу признаков того, что эти птицы исчезают из «американского пейзажа», и нет свидетельств, что их истребляет взаимная вражда или вирус. Убитых вирусом ворон, скорее всего, просто находят в местах, где птиц много – на общественных ночевках, а поскольку эти скопления носят строго временный характер и сохраняются только на протяжении зимы, само собой разумеется, что вороны исчезают после того, как некоторые из них погибли. Не нужно снова устраивать правительственные бомбардировки и убивать по 200 000 ворон, чтобы избавиться от нескольких больных птиц.

В конце июля лето начинает клониться к закату. Цикады и кузнечики еще не завели свою осеннюю симфонию, но птицы уже почти не поют. На землю спускается тишина. Певцы из числа насекомых все еще находятся в стадии личинок, а вчерашние птенцы вылетели из гнезд. Семейные узы порваны, и молодые птицы множества видов заключают союз друг с другом, чтобы наравне с родителями образовать кочующие группы. В число странников входят огромные болотные популяции красноплечих черных трупиалов и обыкновенных граклов. Я периодически вижу их среди тополей и ясенелистных кленов по низким берегам реки. Стаи из десятков тысяч граклов и иногда красноплечих трупиалов в конце лета и осенью прокатываются по лесу бульдозером или, точнее, огромным пылесосом, если говорить в функциональном плане. Впереди стаи на землю спускается передовой отряд, переворачивает свежую опавшую листву, ищет пищу, пока другие спешат следом. Задние птицы пролетают вперед, избегая мест, которые уже обысканы, и таким образом стая как будто перекатывается дальше. Порой шумные черные группки задерживаются на деревьях, то присоединяясь к общей суете, то отбиваясь от стаи. Граклы остаются в стаях большую часть осени и зимы, продвигаясь все дальше на юг. Вероятно, они мигрируют только на такое расстояние, чтобы найти пищу. Ранней весной полчища трупиаловых прилетают обратно. Вернувшись в начале весны, птицы отделяются от стаи лишь на короткий период, около трех месяцев, а затем некоторые из них образуют полуколонии на время гнездования.

Когда трупиаловые улетают, чтобы большую часть времени провести в стаях южнее, в Новую Англию прибывают другие виды с мест гнездования в тундре и тайге на Канадском щите, где они живут парами. Эти птицы собираются в стаи и перемещаются в них только с приближением зимы. В зависимости от наличия пищи – семян и зимних ягод, из года в год очень разных по составу и количеству, – эти птицы каждый год появляются непредсказуемо.

Большинство зимних гостей с севера – вьюрковые, которым нужны древесные семена: чечетки, сосновые чижи, вечерние американские дубоносы, обыкновенные клесты, белокрылые клесты, щуры. Но с севера также прилетают плотные стайки как минимум одного вида, питающегося плодами, – обыкновенные свиристели, и одного, питающегося семенами трав или сорных растений, – пуночки. Местные американские чижи, летом живущие поодиночке, зимой тоже собираются в стаи, но остаются здесь. Пурпурная чечевица остается только иногда, ее стаи непрочные и небольшие. Образуют зимние стаи отдельно от своих двоюродных братьев, обыкновенных свиристелей, и американские свиристели, которые гнездятся у нас летом. Зимние стаи – распространенное явление. Чем оно объясняется?

Вряд ли существует единое объяснение. Как и в случае общественных ночевок, здесь действует множество взаимосвязанных причин, об относительном значении которых много спорят в научной литературе. Вероятно, в число преимуществ, которые получает птица, присоединившись к стае, входит и эффект «множества глаз», следящих за опасностью, и упомянутый эффект «эгоистичного стада», уменьшающий риск попасться хищнику, а также эффект обучения, когда можно воспользоваться знаниями остальных членов группы. То, что стаи образуются именно зимой, может быть связано либо с различиями в летнем и зимнем рационе, либо с тем, что перемещаться группой и одновременно выращивать потомство невозможно или трудно.