Елена Романова - Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

Сижу, прижавшись к бетонной стене. Стучу зубами. То ли от страха, то ли от холода. Вокруг темно и тихо. Ноет плечо. Пахнет паленой шерстью. Слышно, как где-то капает вода. Интересно, я еще жива?

Чтобы согреться, переминаюсь с лапы на лапу. Пробую шевелить мозгами. Где я? Нет, на рай не похоже. Мрачновато. Да и запах не тот. Грязный бетонный пол, по углам — кучи всякого хлама. В двух шагах от меня — большая, благоухающая мазутом, канализацией и гнилой картошкой лужа. Как я сюда попала? Не помню. Помню только ужасный грохот, вспышку, потом опять грохот. Со всех сторон что-то свистело, шипело, трещало. Сыпались искры, в небо один за другим взвивались огненные шары. И было так страшно, что я, зажмурив глаза, бросилась под ближайшую скамейку. А люди вокруг только смеялись, улюлюкали и размахивали руками. Я тоже люблю повеселиться, но разве это смешно, когда тебе к ошейнику привязывают какую-то штуковину, которая трещит как гремучая змея и больно-пребольно плюется? Когда мне в ноздри вдруг шибанул резкий запах паленого, я сломя голову бросилась наутек. И вот сижу теперь одна-одинешенька в холодном, темном, совершенно необитаемом подвале…

Ой! Кто это?

Похоже, подвал был не таким уж необитаемым, как показалось мне вначале. С батареи на меня в упор смотрели два огромных, круглых, зеленым светом горящих глаза. Если кто-то тут есть, нужно поскорее узнать, кто. Приветливо завиляв глазам хвостом, я подбежала к батарее. Ситуация прояснилась сразу же, потому что едва я приблизилась, как немедленно получила по носу. И удар был нанесен, судя по ловкости, несомненно кошачьей лапой.

«Кошка! Причем злющая!» — подумала я и обиженно отошла в сторону.

— Еще и обижается! — возмутилась кошка. — Разве вас в детстве не учили, что, если имеете наглость вот так размахивать хвостом в чужом жилище, немудрено и нарваться?

— А вас разве в детстве не учили, что, когда к вам с открытой душой, невежливо вот так без причины распускать лапы?

Кошка посмотрела на меня с любопытством. На какое-то мгновение мне даже показалось, что в кошачьих глазах мелькнула симпатия. Но тут же они снова сделались холодными и непроницаемыми.

«Уйти или остаться? — думала я. — Лучше бы, конечно, остаться, но с такой соседкой… А если дождется, когда усну, и в морду вцепится? Приятного мало». Я посмотрела на кошку и, встретившись с ней взглядом, на всякий случай снова дружелюбно повиляла хвостом. Кошка в ответ ощетинилась и выгнула спину. Мои хорошие манеры почему-то вызывали у нее совсем не ту реакцию, на которую я рассчитывала.

— Шшшш! — зашипела она. — Мало того, что во дворе прохода не даете, так теперь уже и в подвалы вламываться моду завели?!

— Простите, — сказала я, стараясь по возможности больше не шевелить хвостом. — Вы меня, наверное, с кем-то спутали. Я живу совсем в другом дворе и за кошками никогда не гоняюсь. Вот. А сюда я попала случайно. И если вы не против, я бы здесь, пожалуй, переночевала…

— Да, воспитанием явно не отягощена… Что за бесцеремонность? Не успела войти в дом, как уже на ночлег напрашивается… — глядя куда-то в пространство, сокрушалась кошка.

— Разве это дом? — возразила я. — Это же подвал. А подвал — он ничейный, он для всех.

— А-а, — кисло протянула кошка. — Так вы коллективистка…

— Да, коллектив я люблю, — с готовностью подтвердила я. — В компании всегда веселее. Вот например, когда к нам в дом приходят гости…

— Даже и не надейтесь, — прервала меня кошка. — Подвал этот мой, и устраивать из него ночлежку для всякого сброда я не намерена. Так что вашему дружному коллективу придется поискать для себя другое место.

— Что вы, — поспешила заверить я свою собеседницу. — Наша бабушка ни за что не согласилась бы переселиться в подвал. Она боится блох.

— Весьма благоразумно с ее стороны. А вы?

— Я? — вопрос показался мне до того нелепым, что я даже фыркнула от удивления. — Нет, конечно! А чего их бояться-то? Подумаешь, блохи! Ерунда. С их братом вполне можно ужиться. Вот клещи — дело другое. Те как вцепятся, зубами не отдерешь.

— Да? — кошка заметно оживилась. Похоже, вопрос борьбы с паразитами нашел в кошачьей душе искренний отклик. — И что же вы тогда делаете?

— Иду к бабушке. Она у нас по клещам крупный специалист.

— И помогает?

— Еще бы! У нашей бабушки даже клещи шелковыми становятся! Хотите, я вас с ней познакомлю?

— Спасибо. Я уж как-нибудь перетопчусь…

Кошка потянулась, зевнула, посмотрела на меня сверху вниз и принялась вылизывать лапу, явно давая понять, что разговор окончен. Ночевать на улице мне не хотелось, потому я решила во что бы то ни стало продолжить беседу.

— Здесь, наверное, зимой по вечерам ужасно скучно… — начала я как можно душевнее. — Жить одной, в пустом подвале…

Кошка недовольно скривилась.

— Не примите на свой счет, но… чувство коллективизма представляется мне уделом созданий примитивных. И за примером здесь далеко ходить не надо. Взять хотя бы… Мурзикова.

В глазах кошки появился нехороший огонек. Судя по всему, этот Мурзиков умудрился ей изрядно чем-то насолить.

— Дебошир и невежа. Премерзкая личность, — кошка презрительно дернула ухом. — Неприятная. Из тех, у кого вечно глаза на чужое добро разгораются. Живет тут неподалеку. Своими проповедями давно никому покоя не дает. Кричит о всеобщем благоденствии и точно знает, как всех кругом осчастливить.

— Да ну! Вот здорово! — мысль о том, что кто-то знает, как сделать всех вокруг счастливыми, привела меня в неописуемый восторг.

— Хочу, говорит, — передразнивала кошка, — чтобы в нашем отдельно взятом дворе райская жизнь наступила. Чтоб всем на завтрак сосиски, а на обед — окорочка.

— Что же тут плохого?! — невольно облизнувшись, удивилась я.

— Да собственно ничего. Так, один пустяк. Одна ненужная, глупая, пустая старушонка. Если ее грабануть как следует, тут же сразу и наступит всеобщее благоденствие. Потому как старушонка эта — наш местный колбасный магнат тетя Даша. Та, что торгует в магазине за углом.

Тети Даши я не знала. И о «магнатах» понятие имела довольно расплывчатое. Зато я отлично знала, что такое колбаса. Вереницы венских сосисок в чарующем вальсе закружились перед моими глазами. В воздухе умопомрачительно запахло мясным прилавком… Я задумчиво молчала. Мурзиков — каким я его себе представила — меня впечатлил. Таких котов я в своей жизни еще не встречала. Надо же, хочет всех осчастливить, мечтает о всеобщем благоденствии. Оказывается, и среди кошек бывают свои герои, радеющие о благе ближнего… Личность кота-коллективиста показалась мне не только вполне приятной, но и очень даже светлой.