Елена Романова - Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

Я поняла, что Гарик просто уже не хочет, чтобы они нашлись. «Как ребенок», — подумала я. А еще подумала: «Может, сегодня день какой-то особенный?». Вздохнула и снова ушла на кухню, размышляя, не могли ли ЮНЕСКО или ООН втайне от меня объявить сегодняшний день Праздником помешательства на собаках, ну или Всемирным днем впадения в детство, например.

Из комнаты Гарика долго доносилось недовольное бурчание, а потом наконец послышался звук печатающего принтера.

Спустя минуту глядящий именинником Гарик уже гордо демонстрировал мне и Люсе свой шедевр.

— Ей очень нравится, — сияя от удовольствия, заявил наш собачий экстрасенс. И бросился торопливо обувать ботинки.

— Ты куда собрался?! — изумилась я. — Объявления и завтра не поздно будет расклеить. Посмотри на часы, ведь ночь на дворе!

— Любаша! — выпрямившись, назидательным тоном заявил Гарик. — Не хочу показаться бестактным, но вынужден тебе напомнить, что в нашем доме внезапно завелась собака. А с собаками, если мне не изменяет память, на ночь нужно гулять.

Я попыталась было возразить, что, на мой взгляд, Люся сегодня уже достаточно нагулялась, но Гарик и слушать ничего не хотел. Нахлобучив шапку, он распахнул дверь и, пробормотав: «Люся, прошу», с достоинством покинул квартиру. А через секунду с лестницы донеслось его смешливое фырканье и лошадиный топот.

Я подошла к окну и вскоре увидела, как мой муж и наша новоявленная любимица чуть ли не кубарем выкатываются из подъезда.

С высоты своего положения я смотрела на них и размышляла о том, что некоторые люди, похоже, так никогда и не вырастают.

Вот, полюбуйтесь-ка, это Гарик, Игорь Ильич, самая светлая из известных мне голов и по совместительству мой супруг. Его в Америку зовут в космической программе участвовать, а он носится по сугробам с собакой, как семилетний мальчишка, и озабочен только тем, чтобы прежде нее схватить палочку.

Люся опять оказалась проворнее, и они сцепились. Гарик тянет палочку к себе, а Люся мотает головой и не отдает. И вдруг явно специально отпускает. Гарик, взбрыкнув ногами, заваливается на спину. Люся, воспользовавшись ситуацией, прыгает ему на грудь и лижет в щеки. Гарик уворачивается и хохочет так, что его смех доносится до восьмого этажа. Полдома, наверное, уже поприлипало к окнам и дивится на это представление.

Нет, если хозяева собаки не найдутся, боюсь, Гарик в Америку не поедет. Потому что тогда нашему гиганту мысли явно станет не до таких пустяков, как покорение космоса.

Я смотрела, как под окнами скачет жеребенком мой вывалявшийся в снегу муж, и, не слыша себя, бормотала: «Всемирный день впадения в детство!». Присоединившийся ко мне у окна Маркиз, судя по растерянному виду, с моей оценкой ситуации был абсолютно согласен. Я почесала кота за ухом и подумала: «Хорошо, что Гарик поздно встает. Завтра утром смогу вывести Люсю сама».

Когда мой веселый раскрасневшийся супруг наконец явился домой, я заставила его переодеться и выпить горячего чаю. Мокрую и тоже очень довольную Люсю мне пришлось насухо вытирать полотенцем.

Итак, на повестке дня у нас теперь оставался только один вопрос. Чтобы обеспечить гостье достойный ночлег, надо было найти что-то, могущее сыграть роль собачьего коврика. Я поочередно доставала из кладовки драное одеяло, неровный кусок ватина, огромный старый рюкзак… Гарик, спросив взглядом мнения собаки, всякий раз отрицательно мотал головой.

— Эврика! — хлопнув себя по лбу, вдруг воскликнул он. — А помнишь новый коврик, который мы купили для ванной? — и глаза его при этом радостно загорелись.

— Новый коврик? — сердце мое упало. — А что-нибудь другое никак не подойдет?

— Никак! — серьезно заверил меня Гарик.

Я тяжело вздохнула. Гарик мне ободряюще улыбнулся.

Через минуту собака уже удовлетворенно осматривала свое шикарное мягкое ложе, для поиска нежной расцветки которого я истратила несколько своих законных выходных.

Ночью мне не спалось. Я слушала, как за стеной Гарик о чем-то увлеченно дискутирует с собакой, и вспоминала свое детство. Как-то мы с мамой летом отдыхали в Крыму, и у наших хозяев во дворе тоже жила собака. Собаку звали Волчок, она сидела на цепи, и мама не разрешала мне с ней дружить. Но каждый раз, видя меня, Волчок рвался ко мне и вставал на задние лапы, повисая на до предела натянутой цепи. Я помню, как жалобно он скулил и повизгивал, понимая, что я к нему не подойду. А мама в это время испуганно тянула меня за руку, торопясь увести в дом, и говорила: «Пойдем быстрей, не будем его нервировать. Это очень злая собака, поэтому она и сидит на цепи. Мимо нее нужно ходить очень осторожно, а то укусит». А потом я в темноте пробиралась к Волчку с завернутой в носовой платок котлетой. И он снова вставал во весь рост и клал мне передние лапы на плечи. Не потому, что он был очень уж большой собакой, просто я была тогда совсем маленькой.

Я все детство мечтала о собаке. А когда выросла, мне почему-то и в голову не пришло ее завести. «Так может быть, — думала я, — может быть, я упустила в жизни что-то очень важное?». А еще я вдруг поймала себя на том, что, как и Гарик, совсем не хочу, чтобы Люсины хозяева отыскались.

В ту ночь уснуть я так и не смогла. Едва дождавшись звонка будильника, который специально поставила на час раньше, я оделась для прогулки и бесшумно вышла в прихожую. Мягкий коврик лежал нетронутым, Люси в прихожей не было. Крадучись, как вор, чтобы не разбудить Гарика, я вошла в гостиную. Гарик и Люся вповалку спали на диване.

Услышав мои шаги, Люся открыла один глаз и с интересом посмотрела на меня. Я, прижимая палец к губам, жестом пригласила ее на выход. Люся обернулась на Гарика, потом тихо спустилась с дивана и, посмотрев на меня заговорщицки, уверенно потрусила к кухне. Да, о завтраке я как-то не подумала…

С завтраком вышли проблемы. Купленная вчера колбаса странным образом успела закончиться, в мойке стояла пустая кастрюля из-под супа. Хорошо, что у нас как у завзятых туристов всегда отыщется в холодильнике банка тушенки.

Вскоре мы с Люсей, тихо прикрыв дверь квартиры, уже спускались вниз на лифте. Выскочив из лифта, Люся сломя голову понеслась вниз и, прыгнув на дверь подъезда, едва не сбила с ног собиравшегося войти соседа. Я гордо прошествовала мимо него, крикнула: «Люся, рядом!», и принялась оглядываться по сторонам в поисках подходящей палочки.

На работу в то утро я опоздала. Чтобы заставить себя прикрепить на столб объявление с Люсиной фотографией, мне пришлось раз двадцать повторить себе, что я — это я, Любовь Сергеевна, и что я давно уже знаю себя как человека взрослого, ответственного и порядочного. И что такие, как я, чужих собак не воруют.

Потом я долго сновала взад-вперед перед входом в метро, ища глазами вчерашнего торговца. Очень расстроенная его отсутствием я уже собралась было уходить, но тут продавец к счастью появился. Когда я, расплатившись, наконец заполучила так понравившегося нашей Люсе щенка, на душе у меня стало гораздо легче.