Елена Романова - Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

— Я знаю, знаю, на кого она похожа! — заорала я во все горло. С ближайшего куста испуганно сорвался воробей.

— Ну? — Светка скроила усталую мину.

— На профессора Макгонаголл! — сердце в груди радостно подпрыгнуло и ухнуло вниз. Я словно летела с американских горок. От ужаса и восторга перехватывало дыхание. Мои пальцы, машинально перебиравшие в кармане собачьи сухарики, вдруг наткнулись на что-то маленькое, круглое, гладкое. И не было нужды разжимать ладонь. Я и без того знала, что держу в руке вишневую косточку. Может быть, самую волшебную косточку в моей жизни… Только что в квартире номер девять, на самой обычной кухне, в самом обычном доме профессор магии и чародейства угощала нас чаем с вишневым вареньем.

— Я тебя умоляю! — простонала Светка, выразительно закатывая глаза. — Ты со своим Поттером сведешь меня с ума! Это же все выдумки! На самом деле нет никакого Хоггварца и никакой Макгонаголл. Фокус-покус чистейшей воды, миф, плод воображения. Просто одной чудачке от безделья пришла в голову гениальная мысль: сочинить новую сказку про нового Иванушку-дурачка. Вот она и сочинила. Сечешь?

— Да нет же, нет. Ты послушай… — не сдавалась я. — Иногда бывает, что… субстанция сама… понимаешь… — Наверное, в этот миг у меня был ужасно глупый вид. Но я ничего не могла с собой поделать. Я была на гребне волны. — Светка! Светка! — кричала я. — И стулья, и очки… Все сходится!

— Что сходится? НИЧЕГО не сходится! — кипятилась не на шутку раздосадованная Светка. — Ты сама-то послушай, что говоришь! И стулья, и очки… — передразнила она меня. — У тебя что, совсем крыша поехала? В детство впадаешь? Мне твои фантазии — вот уже где! — Светка поморщилась точно от зубной боли. — Ты мне лучше скажи: куда метель-то подевалась? Ни деревца сломанного, ни сугробов по пояс. Даже урна на месте. Так не бывает, вот что я тебе скажу! — кипятилась Светка. — Или у нас с тобой шарики за ролики заехали, или эта бабка…

— Профессор Макгонаголл! — выпалила я, сияя как начищенный самовар.

— А! Тебя не переупрямишь! — Светка безнадежно махнула рукой и ускорила шаг.

Обижаться на Светку я не стала. Ведь она же моя лучшая подруга. И к тому же она кое в чем права.

Следов стихийного бедствия вокруг не наблюдалось. Я посмотрела на часы. Было ровно двенадцать. Боль, острая, как розовый шип, и цепкая, как репей, впилась в сердце. Люся! Люсенька! Где же ты? Найдись, пожалуйста… Найдись…

Из-за этого безумного совещания из института я вышла только около восьми. Для чего мы вообще собирались, я так и не поняла. Было ощущение, что все лишь нарочно тянули время. Только, казалось бы, заканчивали с глупостями, и народ начинал с надеждой поглядывать на дверь, как кто-то вдруг в странной задумчивости смотрел на часы и разражался каким-нибудь новым бессмысленным замечанием. Причем выглядел этот человек так, словно сам не меньше других ошарашен тем, что только что сказал, словно произнесенное было навязано ему чьей-то чужой волей.

Абсурд какой-то. Взять хотя бы то, что совещание было созвано по поводу необходимости написания нашей группой детской компьютерной игры. С какой стати нам вдруг понадобилось писать игру? Пусть игры пишут те, кто занимается играми, а мы ведь всегда специализировались на серьезных финансовых проектах.

Когда Борис Борисович, попросивший нас задержаться после работы, сказал, что мы должны срочно придумать сюжет игры, все просто остолбенели. Потом мы начали переглядываться, а моя подруга Лиля зашептала мне на ухо:

— Ну вот, поздравляю, наш босс переутомился. Никогда не думала, что это происходит так скоропостижно. Пять минут назад был нормальный человек, и вдруг — бац — впал в детство. Я ему давно говорила, поберегите себя, Борис Борисович, а то ведь так и сгорите на работе.

А потом глаза Лили неожиданно округлились, она, точно школьница, подняла руку и выпалила, что игра непременно должна быть про собаку.

— Ты что? — толкнула ее в бок я, когда она села. — Тоже переутомилась?

— Не знаю, — пораженно ответила Лиля. — Я вдруг подумала, что очень важно, чтобы игра была про собаку.

Программист Саша подмигнул практикантке Оленьке и, показав взглядом на Лилю, покрутил пальцем у виска. А потом сам встал и очень веско заявил:

— Смысл игры будет в том, чтобы целой и невредимой провести собаку из одного конца города в другой. Чтобы она при этом не попала под машину, не умерла от голода, не пострадала от рук хулиганов. А еще чтобы ее не погрызли в пути какие-нибудь бродячие сородичи.

Оленька прыснула… Смущенно оглянулась по сторонам, захлопала глазами и вдруг тоненьким голосом добавила:

— А еще в игре обязательно должна быть кошка…

Сказав это, Оленька поглядела на Сашу и покраснела.

— И крысы! — вскочив, хрипло выдохнул наш местный гений Аристарх. Медленно опустился на стул, достал из кармана платок и изумленно вытер им пот со лба.

— Кто бы сомневался, — растерянно пробормотал Саша. — Конечно, крысы. Куда ж без крыс? Без крыс у нас никуда…

— А-а-а потом собака попадет в хорошие руки, — заикаясь, сказала Лиля и виновато посмотрела на меня.

Борис Борисович, слушая своих подчиненных, нервно барабанил пальцами по столу и все время поглядывал на часы. Я только собиралась было встать и объяснить моим уважаемым коллегам, что я думаю о них и их идеях, как Борис Борисович с облегчением вздохнул, хлопнул ладонью по столу и заявил:

— Все! Живо по домам! Расфантазировались тут, понимаешь. Как дети малые. Какие вам игры, мы же через неделю этап заказчику должны сдать! Работы выше крыши, а у них кошечки и собачки на уме. Нет, распустил я вас, ребята, совсем распустил…

Все быстро собрались и, стараясь не глядеть друг на друга, смущенно заскользили к выходу.

— А вы, Любовь Сергеевна, задержитесь, пожалуйста, — остановил меня Борис Борисович.

Когда я подошла к его столу, начальник мой посмотрел мне в глаза и проникновенным голосом попросил:

— Будьте в ближайшее время особенно внимательны, Любочка. Теперь вся надежда только на вас.

Когда начальство тебя ценит, это, конечно, приятно. Особенно, когда ценит заслуженно. Немного испорченное совещанием настроение мое сразу заметно улучшилось.

По дороге домой я забежала в магазин, чтобы купить что-нибудь на ужин. Когда я выходила из метро, мое внимание привлекла собравшаяся поодаль небольшая толпа, из которой доносились звуки музыки и дружный смех. Заинтригованная, я подошла ближе и увидела, что народ обступил трех молодых музыкантов. Аккуратные ребята с классической гитарой, скрипкой и какой-то неизвестной мне длинной дудкой звучными молодыми голосами пели туристскую песню моей юности. Песня была хорошая, но впечатление немного портило то, что артисты то и дело сбивались и всхлипывали от смеха. Зрители же, в свою очередь, отвечали им взрывами хохота и нестройными аплодисментами. Так как причина общего веселья все еще оставалась мне непонятной, я стала пробираться поближе.