Елена Романова - Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

Кот сделал трагическую мину и выжидательно посмотрел на меня. Пожалуй, нужно было как-то его успокоить. А то чего доброго он и правда решит, что я всерьез посягаю на его ароматный лоток и вешалку в коридоре.

— Вообще-то я к вам ненадолго. Мне бы только поужинать и переночевать… — миролюбиво начала я, но кот не дал мне договорить.

— Ну да, знаем мы вас, сироток, — пробурчал он недовольно. — Только поужинать… А потом позавтракать захочется, и пообедать… Сначала скромно корыто попросит, а там, глядишь, уже столбовой дворянкой норовит заделаться, и чтоб я у нее на посылках…

— Столбовой — это как? Вокруг столба, что ли, бегать? — спросила я.

— М-да, темнота… — многозначительно протянул кот и почесал за ухом. — Ты сказку про золотую рыбку когда-нибудь слышала?

— Не-а… А она про что? — в надежде услышать сказку, я подсела поближе к Маркизу.

— Я уже сказал, про рыбку.

— Про селедку?

— Почему про селедку? — кот явно начинал терять терпение. — Про золотую рыбку, которая могла исполнить любое желание.

— Так уж и любое? — не поверила я.

— Любое, — не терпящим возражений голосом заявил кот.

— А человека, например, найти эта рыбка могла бы?

— Ну ты даешь! Будет тебе рыбка всякой ерундой заниматься, — хмыкнул кот. — Для этого службы специальные существуют. Милиция, например, или МЧС.

— А рыбка?

— Что рыбка?

— Рыбка, значит, не может?

— У рыбки, видишь ли, другая… специализация. Она больше по хозяйственной части. К тому же, рыбы так долго не живут. А поскольку история эта случилась почти двести лет назад…

— И откуда ты все знаешь? — вежливо изумилась я.

— А я с хозяйкой канал «Культура» вечерами смотрю. Там недавно передача была про Александра Сергеевича…

— А! Я его знаю, — обрадовалась я.

— Да? — кот удивился.

— Ага, он всегда к нам с чемоданчиком приходит.

И сапоги у него так ароматно пахнут…

— С чемоданчиком? К вам? А что он у вас забыл-то?

— Ну как же, он ведь сантехник.

— Кто?!

— Александр Сергеевич.

— Ха! Дура ты набитая! Я ж тебе про Пушкина говорю.

— Про кого?

— Про Пушкина, — повторил кот и укоризненно посмотрел на меня. — Стыдно не знать. А еще в культурной семье выросла. Пушкин — это наше все. Так сказал дядька из телевизора.

— Как это — все? — не поняла я.

— Все — значит все, — отрезал кот.

— И для собак тоже?

— И для собак.

— Значит, он собачий бог? — обрадовалась я.

— Ну, насчет собак не знаю, а вот котов он очень даже уважал. У него и поэма такая есть, про кота, — кот приосанился и, закатив глаза, с выражением продекламировал:

— Ух ты, — протянула я, в восторге глядя на Маркиза. — А дальше?

— Дальше там много еще. Целая сказка. И все про кота… — кот блаженно замурлыкал. — А ты заметила, кто в этой сказке — самый главный?

— Кто?

— Ну подумай хорошенько. Ведь все начинается с… — … дуба! — радостно выпалила я.

— Сама ты с дуба, — кот недовольно поморщился. — С кота все начинается, поняла? Не было бы кота, не было бы и всей истории. Жизни бы на земле не было.

— Кому бы не было?

— А никому бы и не было. Потому как в начале был кот. Кот промурлыкал песню, сочинил сказку. И на деревьях выросли русалки. А про собак ничего такого нет.

— Откуда ты знаешь?

— Говорю же, я канал «Культура» каждый вечер смотрю. Над Каштанкой тут в прошлом месяце чуть не обрыдался. А все равно не про то это. Это про глупость вашу собачью, про рабскую психологию, — кот, видимо, что-то вспомнив, поежился и нервно сложил уши. — Да, кошки вам не чета.

«Да, ни черта! — подумала я. — Ни черта он в собаках не смыслит. Хоть и думает, что он ученый».

— Маркиз, Люся, где вы? Кушать подано! — донесся с кухни голос хозяйки, и наш туалетный разговор о культуре прервался сам собой. Забыв о Пушкине и зарождении жизни на Земле, мы наперегонки понеслись ужинать.

На кухне мне была выдана красивая новая миска, и в нее уже солидной горочкой накладывали божественно пахнущую печенку. Глядя на это, я в нетерпении глотала слюну. Наконец миска была поставлена на пол, и я радостно набросилась на еду. Все было так вкусно, что очень быстро закончилось. Я села и огляделась по сторонам. Хозяева со скучными лицами ели кашу. Я схватила свою миску и бросилась к ним.

— Смотри, — оживилась хозяйка, — то же самое она делала у метро! Настоящая артистка!

И она принялась с жаром рассказывать Гарику про мое недавнее выступление. Гарик хохотал и хлопал себя ладонью по коленке. Каша у них пошла куда веселее. Мысль о том, чтобы ею поделиться, похоже, им в голову не приходила. Я выронила миску и уже собралась было тявкнуть, чтобы привлечь их внимание, но тут услышала из-за спины заговорщицкое:

— Шшшш! Не вздумай! Живо сюда.

Я оглянулась. В уголке лениво и равнодушно, так, как будто его кормят печенкой каждый день, мурыжил свою порцию Маркиз. Я подошла к нему и села рядом, красноречиво пожирая глазами содержимое его блюдца.

— Ну и что ты делаешь? — недовольно пробурчал кот, игнорируя мой жадный взгляд.

— А что? — не поняла я.

— А то! — взорвался кот. — Один раз позволишь себе слабость, попросишь для разнообразия каши, так потом будешь давиться ею всю жизнь. Я думал, что ты умнее. Или, может, ты с детства мечтала каждый день трескать одну кашу?!

Я посмотрела на кошачью печенку, потом на хозяйскую кашу, потом снова на печенку и подумала: нет, пожалуй, я бы предпочла печенку. Однозначно! Но разве так бывает, чтобы тебе всегда перепадало самое вкусное?

— А что, у вас каждый день печенкой кормят? — недоверчиво спросила я у кота.

— Еще чего! — возмущенно фыркнул кот. — Чем каждый день лопать печенку, лучше уж сразу удавиться. Скажешь тоже: каждый день. Не каждый день, а только когда захочу!

Он гневно ударил лапой по блюдечку так, что остатки еды полетели на пол.

Я пораженно смотрела на Маркиза. И даже не сразу сообразила, что могу теперь с чистой совестью доесть кошачий ужин.

— Когда захочешь? — осторожно повторила я. — А в остальное время что?

— А что пожелаю, — лениво потянулся кот. — Захочу, будет курочка, захочу, парная телятина, захочу — треска. Или эта, как ее… — Маркиз на секунду задумался, смешно округлил свои глупые глаза, почесал лапой за ухом и наконец вспомнил: — Во, форель!

— Форель! — вежливо изумилась я, подбирая с пола остатки печенки. Что такое форель, я не знала. Но курица, телятина и треска уже произвели на меня достаточно сильное впечатление. — Какие удачные у тебя хозяева! Повезет же так!