Виктор Балашов - Живи, ирбис!

Увидев Лену, Бобка насторожил сначала одно вислое ухо, потом другое, нерешительно гавкнул, но сейчас же приветливо завилял хвостом, будто хотел сказать, что всерьез его гавканье принимать не следует.

Он был ужасно смешной, этот Бобка. Его словно вылепили из кофейной гущи, а после слегка оплеснули сливками. На боках остались белые потеки, и по лапам вроде бы сметана стекала.

Лена не поверила в миролюбие Бобки и обошла его сторонкой. Кулачки она держала за спиной и все время поворачивалась к Бобке лицом, пока не добралась до садовой калитки. Песик обиженно заскулил. Он, наверно, считал, что, если уж никак нельзя отпустить его с цепи, то уж погладить-то надо было обязательно.

В саду, меж молодыми яблонями, зеленели ровные коврики грядок. На каждой грядке топорщились свои особые листочки, и невозможно было понять, где что растет. Леночка начала выдергивать по одному ростку, но корешки повсюду были еще такие малюсенькие и худосочные, что по ним тоже не разберешь, вырастет здесь морковка или, например, крыжовник.

Через щели в заборе на Лену внимательно и недобро посматривала пучеглазая коза Мотька. Ее привязали на длинной веревке, чтобы паслась на лужайке и не шаталась, где не надо. А Мотька намотала всю веревку на колышек и теперь, наверно, ждала, когда кто-нибудь ее распутает. Пока Лена раздумывала, как бы помочь глупой козе, чтобы при этом не попасть на Мотькины изогнутые рога, вверху что-то хлопнуло и сразу же задрожала, захрустела, заходила ходуном приставленная к чердаку лестница.

Оказалось, по ней в страшной спешке, не попадая ногами на перекладины, спускается Вовка. Пистолет с кобурой подпрыгивал и наколачивал Вовку то по боку, то по спине. Мимо последних двух ступенек Вовка перелетел по воздуху и, шлепнув подошвами, приземлился сразу на три точки.

— Тебя укусил кто? — испуганно спросила Леночка.

Вовка немного отдышался и сказал, часто хлопая ресницами:

— Зверь там!

— Где?!

Подрагивающий Вовкин палец уставился на черный квадрат чердака.

— Там…

— Большой он… который зверь? — спросила Лена.

Вовка развел руки на полный размах, потом, подумав, чуть чуть сблизил ладошки.

— Такой вот… А вместо глаз — зеленые фонарики.

— Это, наверно, простой волк, — сказала Лена.

— Не волк вовсе! — Вовка встал на ноги и отряхнул штанишки. — Волки не бывают такие прыгучие.

— Тогда, значит, это обыкновенная кенгуру.

— У кенгуру совсем не такой хвост, — заспорил Вовка, поправляя сбоку пистолет.

— Тогда надо спросить у папы, — кто это такой был, — рассудительно посоветовала Лена.

Но папе было не до зверей. Он никак не мог вспомнить, куда сунул электрическую бритву, и так остервенело прощупывал белье в чемоданах, будто ловил там прыткую мышь.

— Нечего вам по чердакам лазить! — крикнул он в сердцах. — Не доставало только, чтобы вы с дачи на костылях прихромали.

После обеда Вовку снова обуял охотничий задор. Он продул свой пистолет, зарядил его бумажным пистоном и сделал Леночке знак следовать за ним во двор.

— Поможешь нести, если убитый зверь слишком будет тяжелый, — шепотом объяснил Вовка возле чердачной лестницы. На самом же деле, ему просто хотелось, чтобы во время опасной охоты поблизости находилась родная душа.

Поднимался он очень медленно, будто ноги прилипали к лестнице. На каждой ступеньке останавливался и проверял, не выпал ли пистон из пистолета.

Долго томиться в одиночестве Лене все же не пришлось. Едва охотник исчез в черном жерле чердака, там хлопнул выстрел, и тотчас же по лестнице защелкали подошвы сандалий.

— Убил? — спросила Леночка, и вытянутая шейка ее стала тоненькой и длинной, как стебелек. Вовка, тяжело дыша, сидел на земле и никак не мог попасть пистолетом в кобуру.

— Н-не знаю, — с запинкой ответил он наконец. — К-кажется, наповал… Только он упрыгнул в потемки, и от него остались одни только глаза… как зеленые фонарики.

— Это, наверно, самый что ни на есть простой филин, — сказала Лена, откечанивая каждое слово.

— Не знаю, — сказал Вовка, поднимаясь с земли. — Может быть, филин, а, может быть, рысь… Нам в садике говорили, звери бывают хищники и грызуны. Грызуны — это которые морковку грызут и всякие плодоовощи, а хищники едят грызунов и другое разное мясо.

— А я придумала! — запрыгала Леночка. — Мы положим там, — она показала на чердак, — положим там морковку и мясо. Потом посмотрим, чего он съест, и узнаем, он грызун или хищник… который зверь.

Вовка не любил откладывать дела в долгий ящик. Он мигом влез через открытое окно на кухню и скоро вернулся тем же путем. Морковку он прижимал подбородком к груди, а кусок жареной печенки держал в кулаке. То и другое было переправлено на чердак и аккуратно уложено на дощечке возле двери.

На землю Вовка спустился какой-то задумчивый и сосредоточенно стал почесывать переносицу.

— Ты чего? — спросила Леночка.

— Да вот… Нам еще говорили, есть такие звери — млекопитающие. Я забыл… это, наверно, которые молоком питаются.

— Давай и молоко поставим! — быстро нашлась Леночка.

Вскоре на дощечке рядом с мясом и морковкой пристроилась еще кукольная кастрюлька с молоком.

— Теперь надо минутку подождать, а потом проверить, что съедено, — сказала рассудительная Леночка, когда Вовка спустился вниз, и начала быстро-быстро отсчитывать вслух:

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

Но, как ни торопилась Леночка, дождаться счета «шестьдесят» у Вовки не хватило терпения. Уже при слове «сорок» он ринулся вверх по лестнице со скоростью, какой позавидовал бы любой пожарник.

Увы, угощения на дощечке остались нетронутыми. На чердаке было сумрачно и таинственно. Из темноты смутно проступала какая-то рухлядь: поломанный кухонный стол, перевернутая табуретка, ведро без дна. Пахло пересохшими березовыми вениками. Они свисали со стропил, словно большущие летучие мыши. Где-то надсадно зудела неразличимая в потемках оса.

Вовке стало жутко. Он чувствовал: таинственный зверь настороженно следит за ним из темноты, и от его неотвязчивого взгляда лицо будто стягивает липкая паутина.

Вовка хотел на всякий случай выстрелить разок, но пистолет почему-то дрожал в руке, бумажный пистон выпал и белым мотыльком полетел по ветру.

— Ну, чего он съел… зверь который? — закинув голову, спросила снизу Леночка.

— Ничего, — пробормотал Вовка и начал поспешно спускаться. — Он, наверно, недавно пообедал. Аппетита еще нет у него.

На протяжении пяти минут Вовка раз десять поднимался по лестнице. Но угощения оставались непритронутыми.

Леночке прискучило ждать, когда у зверя появится аппетит. Она отправилась будить своих кукол после мертвого часа. А Вовка решил испытать, сумеет ли он с разбега перепрыгнуть через грядку, и нельзя ли по корявой яблоне забраться на крышу сарая. Потом надо было еще разведать, водятся ли сомы и щуки в ручье, который протекал сразу за огородами, познакомиться поближе с Бобкой, осмотреть со всех сторон настоящую лошадь, которая паслась за забором, ка лужайке.