Виктор Балашов - Живи, ирбис!

Если б Рукавичкин мог говорить, он первым делом заявил бы, что не любит свою клетку: в ней тесно и одиноко. Куда лучше было бы жить просто в парке и ходить в гости к другим зверям. К мартышке Фишке Мишутка нипочем не стал бы наведываться, потому что эта задира царапается всеми четырьмя — и руками и ногами. Не любил Мишка также попугая Щелкунчика за крикливость. И вообще не выносил сильного шума, особенно свиста. Еще не любил Мишка горьких лекарств и доктора в белом халате.

А любил Рукавичкин медовые конфеты, сладкую кашу-размазню, сочную морковку, яблоки. Любил всех людей, кроме доктора. Любил солнышко, траву, деревья и вообще всяческую зелень.

Но больше всего любил Мишка ездить в автобусе на работу. Тут и насмотришься всего и гостинцев заработаешь. Автобус к зоопарку подавали особенный: окна изнутри зарешечены, а вместо сидений — добротные, прочные клетки. И пассажиры садились в него тоже необыкновенные. Кроме Рукавичкина, мартышки Фишки и попугая Щелкунчика, на лекцию к ребятам выезжали еще львенок Самум, барсучиха Соня, лисенок Рыжик, заяц Барабанщик, олененок Забодай и еще немало всякой звериной молодежи.

Обязанности у Мишки чрезвычайно сложные: все время, пока лектор Мария Егоровна рассказывает ребятам про медведей, Рукавичкин не имеет права удирать со стола да изредка еще должен выделывать всякие штучки, каким его обучали. Фокусы свои Мишка выполнял охотно, только случалось, невпопад. Потому что не так это просто — из монотонного журчанья человеческой речи выделить именно те слова, которые относятся к тебе.

— Перед вами, ребята, самый крупный и сильный зверь наших лесов, — говорит Мария Егоровна. — Нашему Мишутке еще и двух лет не исполнилось, а посмотрите, какой он уже вымахал!

Тут бы Рукавичкину подняться на задние лапы, только и всего. Он же сначала кувыркнется через голову, потанцует на всех четырех и лишь после этого тянется за медовой конфеткой. Да так усердно тянется, что становится длинным и тонким, словно резиновый. Даже круглый животик втягивается вовнутрь, точно мячик, из которого выдавили воздух.

— Медведи не только стоят, еще и ходить могут на задних лапах, — продолжает Мария Егоровна. — А передние таким образом освобождаются у них для других дел.

Чтобы никто из ребят не усомнился в сказанном, Мишка размашисто баюкает в передних лапах большую нарядную куклу. Затем, пыхтя от усердия, прижимает к груди пластмассовое ведерко. В награду получает хрустящий пряник.

Зал внизу, под сценой, пестрит от множества ребячьих голов. Рукавичкина омывают теплые волны запахов. Из открытого окна потягивает бензиновой гарью и тонким ароматом яблок. От кадки с пальмой доносится возбуждающий дух сырой земли и зеленых листьев.

Мария Егоровна только что рассказывала детворе, чем питаются медведи в лесу и что дают Рукавичкину в зоопарке.

— Но самым излюбленным лакомством медведей, конечно, остается мед, — утверждает Мария Егоровна. — Ведь и само название «медведь» происходит от слов — «мед ведает», то есть знает, где искать мед. Ты же любишь мед, Мишенька? — спрашивает она в самое ухо Рукавичкина.

Зазевавшийся Мишка вздрагивает, потом сладко облизывается и гладит себя лапой по животу, за что получает еще одну медовую конфетку. В зале веселый смех.

Еще много узнали ребята в этот час: почему медведи на всю долгую зиму укладываются спать, почему медвежата рождаются совсем крошечными — не больше рукавички. Мишке уже наскучила лекция. Он протяжно зевает, от нечего делать царапает когтями стол. Но вот на сцене (наконец-то!) появляется двухколесный самокат на резиновом ходу. Рукавичкин проворно спрыгивает на пол, кладет передние лапы на руль и уносится прочь, лихо отталкиваясь задней ногой.

На стол взгромождается барсучиха Соня, Мишку же в соседней комнате пристегивают цепочкой к отопительной батарее. Если вас ни разу не сажали на цепь, вы никогда не поймете, до чего это скучно и тоскливо — топтаться на одном месте. Два шага туда — два обратно. И опять: два — туда, два — обратно.

Львенок Самум — счастливчик: его привязали за ножку шкафа, где хранят артисты свое имущество. Непоседа изловчился открыть лапой дверцу, сграбастал лохматый парик и, урча, как настоящий хищник, принялся кусать его и мусолить. Мишка взревел от зависти и отчаянно заметался на цепи. Поводок вдруг отстегнулся от ошейника, звякнул на пол… Ура! Свободен!

На радостях Мишка помог львенку растерзать парик, развеял по углам клочья волос. Заодно уложил на обе лопатки самого львенка, загнал под стол зайца Барабанщика. Но и этого шалуну показалось мало. Он еще попробовал дотянуться до попугая, клетка которого возвышалась на шкафу.

— Здравствуй, дорогой! — пробормотал вздремнувший было Щелкунчик.

Вместо ответа Мишка слегка тряхнул шкаф. Что тут было! Попка заметался по жердочке и заверещал так отчаянно, будто из него выщипывают розовые перья. Перепуганный медвежонок юркнул через приоткрытую дверь на сцену и затаился в темном углу. Рядом, за тяжелой портьерой, приглушенно журчали мальчишеские голоса.

— Навезли тут звериный детсад! — пренебрежительно фыркнул один. — Львенок с собаку. Цыкни на него — он и лапки кверху! Смотреть не на что! А медвежонок… Ты заметил, Витька? Тюфяк! На дикого зверя ни с какого бока не похож. Да, я на такого сяду верхом и поеду, куда надо. Хотя бы за мороженым.

Рукавичкин слегка попятился. Придавленная лапой ткань пружинисто натянулась, вверху со звоном оборвалась проволока. Портьера мягкой грудой свалилась к ногам. Теперь Мишка, если б пожелал, мог лизнуть хвастунишку прямо в нос. Глаза у паренька округлились и стали похожи на пуговицы, а веснушки на побелевшем лице будто почернели. Паренек зычно икнул, сморщился, словно на него плеснули холодной водой, и с криком «Атас!» кинулся наутек.

Рукавичкин тоже струхнул. В лесу испуганные медвежата спасаются на деревьях. Здесь же Мишка проворно полез вверх по какой-то тонкой зыблющейся стойке. Едва ему удалось закрепиться на узенькой балке, с которой свисала декорация, внизу, на сцене, появилась сутулая уборщица в сером халате.

— Их, сорванцов, учут, зверей им кажут, а они хулиганют! — ворчала она, заглядывая во все уголки. — Повадились на сцене прятаться, бесенята!

Лекция кончилась, в зале защелкали сиденья откидных кресел. А вскоре начался жуткий переполох. Обнаружилось, что от Мишки осталась одна цепочка. Зоя, помощница Марии Егоровны, бросилась во двор: не бродит ли отвязавшийся проказник возле автобуса.

— Медведя ищете, да? — вывернулся навстречу вихрастый паренек с ржавчиной веснушек на носу. — Крепче привязывать надо было, вот что! Он нас с Витькой до самого дома гнал. Всю дорогу рычанье за спиной… А, если б настиг? Ведь от нас бы только мокренько осталось!