Дмитрий Зуев - Времена года

Искать с легавыми собаками болотную дичь — самая волнующая и интересная из всех летних охот по перу.

Всю зиму, весну и лето холит собаковод своего пса, мечтая об этой поре болотной охоты на высыпках, когда породистая собака ему «правая рука», верный помощник. Кроме дупелей, бекасов, гаршнепов, охотнику попадают под выстрелы кулики, турухтаны, дергачи-коростели, перепела, болотные курочки-камышницы, водяные пастушки-погоныши. Как праздника, ждет охотник этой спортивно-любительской охоты с легавой. Помни, что легавая, как писал С. Т. Аксаков, «это жизнь, душа ружейной охоты, и предпочтительно охоты болотной, самой лучшей…»

Никому невдомек, почему такое название — «легавая»? Это слово древнерусское. Оно напоминает давно минувшие, далекие годы охотничьей старины…

Это название ведет свою историю с IV века, когда от собаки не требовалась стойка, она только искала и спугивала пернатую дичь на соколиных охотах. Но собаку приучали задерживаться, и так выработалась лежачая стойка, а соколятник пускал с руки ловчую птицу или накрывал дичь вместе с собакой сетью. От слова «лежать» и получила свое название эта охотничья собака.

Свое развитие в России охота с легавыми, делающими стойку, получила только с половины XIX века.

Золотеющий лес сентября впервые после августа таит разочарование для охотника с легавыми собаками: выводки тетеревов повзрослели, перестали выдерживать стойки, срываются на крыло вне выстрела. А старые петухи — черные косачи просто бегом улепетывают от стойки собаки и тоже взлетают за кустами и деревьями.

Примета сентября — это перемена маршрута охотников с двухстволками. Вместо леса стрелков влекут болота, дупелиные кочкарники, бекасиные низины лугов. И тут избалованные смирными, жирными дупелями охотники и собаки вдруг попадают впросак: есть чудачка-птица, что надеется не на крылья, а на резвые ноги, прытко отбегает, портит собак, срывает охоту.

Одна-единственная в своем роде, не поддающаяся на уловки легавых собак птица крикунья-бегунья, которая водится в бурьяне пойм, на осочистых берегах лугов, рек, озер, в камышах и болотах. Эта птица ухитрилась стать самой многочисленной у нас и в других странах мира, кроме Англии. Подмосковным охотникам она чаще всех птиц встречается, а в ягдташ не попадает. Зато в охотничьих хозяйствах ее используют при полевых испытаниях легавых собак и, особенно, при натаске спаниелей.

Секрет мудрости поведения на охоте и рекордного размножения заключается в неповторимой повадке водяной курочки-камышницы — она никогда не взлетает из-под стойки легаша, а убегает. Из каждой нечаянной встречи с камышницей и собака и охотник выходят одураченные. Полное торжество инстинкта самосохранения пернатой малютки над стратегией и тактикой спортивной охоты.

Из десяти видов орнитологического отряда водяных пастушков, из пяти видов погонышей это самая обыкновенная, самая смелая, самая распространенная всюду и везде болотная курочка-камышница.

Больше 65 лет знаком я с камышницей — водяной побегуньей. Много нагляделся за это время. Много наслушался о ней в местах калужского детства, на Унже, в некрасовских угодьях Костромского общества охотников, на разливах Костромки, Волги, на Валдае, на курганском озере Круталь и под старость — на Московском море.

Из шалаша, бывало, видишь: зеленовато-серая птичка не плывет, как утка, а словно посуху ходом шагает по листьям на воде, переступает тонкими, длинными ножками, шустро шныряет вокруг шалаша, торопится всюду заглянуть, что-то склюнуть. Потешный водяной воробей, шагомер на воде!

Много их видишь из шалаша, а слышишь еще больше. Всегда они развлекают стрелка, ожидающего подлета весеннего селезня или в сентябре утиных стай. Кажется, их не меньше, чем лягушек. Оживляются на заре, голос-хлест по воде разносится, эхом отдается по всему разливу, точно ямщицкий свист. Это токует маленькая болотная курочка, которую потому и назвали погонышем. И так неугомонно всю весеннюю ночь напролет…

И вот что самое удивительное: вся дичь таится, скрывается, голос на расстоянии подает, а неистовая болотная курочка в темнозорье будто нарочно сама себя обнаруживает… И никого не остерегается, свистулайка! Дескать, вот она я, здесь, рядом… А попробуйте меня обмануть сноровкой охотничьей техники! Не выйдет…

Уверенный в успехе, охотник приходит на болото с хорошо натасканной легавой собакой. Все знакомо. Собака почуяла следы невидимки на траве, повела, картинно замерла в живописной стойке. Радуется охотничье сердце. Пиль! Вперед! Собака рванулась, ружье — на изготовке. А никто не взлетел… Уж не ошиблась ли собака? Нет. Все было в порядке, да только не на того напали…

Вместо глупого взлета, как у других птиц, под выстрел болотная курочка бежит невидимкой, даже трава не шевелится. Охотник и собака обескуражены. А птичка уже далеко…

В сентябре утятники больше всех птиц на пролете видят камышниц, и больше, чем весной. Еще бы! От 8 до 15 яиц несет болотная наседка, и оба родителя нежно выращивают птенцов. Петушок не бросает семью. Дети камышницы под опекой клуши быстро развиваются, мужают и делаются самостоятельными.

Все меньше дупелей и бекасов на беду спортсменам. И вот выручают камышницы… Болотная курочка по достоинству оценена как учитель породистых легавых. Охота на камышницу — один из основных видов спортивной охоты с легавыми. Птица всюду и везде под руками, а дупеля и бекаса поискать надо.

Камышница незаменима в натаске спаниелей. Эта птичья гончая не делает бесполезную стойку, а поднимает камышницу на крыло под выстрел. Одна собака-лилипут перехитрила бегунью, и охотник не будет в дураках.

Живая история Москвы прекрасно сохранилась в этом зеленом музее природы и искусства. Радостное волнение охватывает человека здесь, «в тени хранительной дубравы»…

…У рощи синеет пруд. По воде скользят лодки, у берега застыл рыболов с удочкой. А напротив — дворец в дубах.

Людно у входа в тенистый парк. Широкая и прямая, как стрела, аллея высоких деревьев уходит далеко-далеко. Зеленый проспект! Конца не видно ему. Посетители словно читают живую книгу природы. Ведь в Останкине, как и в Кускове, вековые деревья являются памятниками древней природы Подмосковья.

Дубы — краса доисторических ландшафтов Подмосковья. Москва — северная граница распространения этих деревьев. И в Останкине «древний ряд дубов цветет». Западнее парка, за прудом, красуются три вековые дубовые рощи. Вот они, свидетели ушедших веков — великаны-дубы в возрасте полутораста — двухсот лет. Они поражают своим зеленым могуществом.