Фред Меркс - В поисках «голубой земли»

В июне 1976 года расисты хотели ввести в школах в Соуэто африкаанс. Африканские школьники запротестовали. Тогда вооруженные до зубов полицейские окружили около 12 000 юных демонстрантов и пустили в ход слезоточивый газ. Учащиеся стали кидать в полицейских камни.

Все, что произошло потом, описал очевидец — фоторепортер южноафриканской газеты «Санди таймс» Альф Кумало: «Хладнокровно, без предупреждения полиция стреляла в головы детей. Прошла доля секунды, прежде чем я понял, что полицейский целится в ребенка. Справа от меня упал тринадцатилетний мальчик. Его звали Гектор Петерсон. Следом за ним — маленькая девочка. Они сразу же скончались. Падали другие ребятишки. Они катались в крови и отчаянно кричали. Это была ужасная картина».

Оставшиеся в живых дети побежали. Некоторым удалось прорваться сквозь полицейские заграждения. Плача, они искали какой-нибудь защиты. В небе кружили полицейские вертолеты, построенные в ФРГ. С них снайперы стреляли, как писал западногерманский журнал «Штерн» 22 июня 1976 года, «во все, что двигалось».

Приказ Форстера, который гласил: «Порядок и законность должны быть восстановлены, чего бы это ни стоило», был выполнен с беспощадной точностью.

Однако эта расправа не сломила воли африканцев. Они продолжают свою справедливую борьбу за свободу, человеческое достоинство и независимость.

Расизм, колониализм и апартеид не могут сохраняться до скончания веков. В странах африканского юга ощущается приближение бури.

Мистер Ван Хёвен сердился: самолет, на котором он летел из Амстердама в Лондон, немного запоздал. А ведь в 11 часов он намеревался быть в Сити. До назначенной встречи оставалось 20 минут. Таможенники его хорошо знали и не стали задерживать. Хёвен торопливо прошел через зал к стоянке такси. «К штаб-квартире Оппенгеймера, что у собора святого Павла», — бросил он водителю и откинулся на спинку сиденья.

Каждый месяц — поездка в Лондон. Это утомительно, но что ему остается делать? Только так он может быть уверен, что купит драгоценные камни. Он должен радоваться, что принадлежит к числу 200 избранных, которые регулярно, каждые четыре недели, получают телеграмму от лондонского центрального правления синдиката с приглашением явиться «на смотр».

Охрана штаб-квартиры Оппенгеймера беспрепятственно пропустила его. В зал верхнего этажа, где ему вручили «его» пакетик, он явился лишь с небольшим опозданием. Цена, как обычно, была помечена на шелковой оберточной бумаге. Мистер Ван Хёвеп спокойно направился в забронированную для него комнату. В его распоряжении было около восьми дней, в течение которых он мог рассмотреть каждый из предложенных ему алмазов и связаться по телефону с потенциальными покупателями в Лондоне, в городах континентальной Европы или заокеанских стран. Затем ему предстояло решить: покупать содержимое пакета полностью или отказаться от него. Но отказ чреват серьезными последствиями: того, кто два-три раза не принял предложения, вычеркивают из списков синдиката, который заинтересован в том, чтобы сбыть с рук все камни.

Хёвен подумывал о контрабандной торговле алмазами, которые в огромном количестве предлагаются на черном рынке. Но за торговлю контрабандными камнями синдикат наказывает сурово и неумолимо: навсегда лишает поставок. А как продать какому-нибудь нефтяному магнату из Техаса браслет или колье стоимостью 100 000 долларов с контрабандными камнями? Тот факт, что камни получены из фондов синдиката, для такого покупателя является гарантией высокого качества товара.

Так сохраняется «культ смотра» в Лондоне, и все приглашенные берут предназначенные им пакетики. Каждый из них знает, что через четыре недели (если у синдиката не возникнут сомнения) он снова явится для получения пакетика в штаб-квартиру Оппенгеймера и все повторится вновь.

Таким способом синдикат оказывает огромное влияние на торговлю алмазами в капиталистическом мире. Ежегодный оборот организаций, ведающих сбытом, составляет в среднем 1,2 миллиарда долларов. При этом необходимо также учитывать тот факт, что стоимость «резервных алмазов», хранящихся в лондонских сейфах для манипуляции ценами, — почти 300 миллионов долларов.

Опираясь на экономическую мощь синдиката, Оппенгеймер может позволить себе известную критику в адрес режима апартеида. Если бы что-нибудь подобное позволил себе кто-то другой независимо от цвета кожи, он был бы брошен в тюрьму или отправлен в печально знаменитый концентрационный лагерь на острове Роббен. Естественно, Оппенгеймер руководствуется не гуманными соображениями; его беспокоят преграды для реализации прибыли, чинимые расистами. Доктрина апартеида запрещает африканцам овладевать профессиями более или менее высокой квалификации. Однако современное капиталистическое производство в ЮАР испытывает нехватку именно таких специалистов. Иммиграция не может удовлетворить хронический дефицит в квалифицированной рабочей силе. Поэтому Оппенгеймер и настаивает на отмене или по крайней мере смягчении ряда постановлений апартеида. При этом он находит поддержку даже некоторых политиков фашистского режима, которые хотят таким способом, не изменяя сущности апартеида, приукрасить его фасад.

На пути всевластия синдиката стоят преграды и другого рода. Капиталистическое регулирование цен посредством спроса и предложения само открывает на строго регулируемом алмазном рынке пути и возможности, которые не дают покоя компаниям Оппенгеймера. Не секрет, что даже избранные, получающие каждый месяц пакетики с алмазами, продают многие из них на черном рынке с надбавкой до 40 процентов. Другие ухитряются торговать как контрабандными камнями, так и алмазами синдиката. Специалисты подсчитали, что ежегодный оборот контрабандной торговли алмазами почти равен обороту сбытовых организаций Оппенгеймера.

К попыткам поставить под контроль синдиката деятельность нелегальных скупщиков алмазов относится и продолжавшееся целую неделю совещание, которое проходило в здании синдиката в Йоханнесбурге между руководством концерна и неким лицом, прибывшим из Лондона.

Мистер Перси Силлитоу — типичный англичанин. Он неизменно одет в темный костюм и белую рубашку с галстуком. Почти ежедневно он ездил восьмичасовым поездом из Истбурна в Лондой, и никто из его попутчиков не догадывался, что этот человек — шеф четвертого отделения британской контрразведки. Его офис помещался в обычном доходном доме на Керзон-стрит, в лондонском Вестэнде.

В январе 1954 года, когда Силлитоу уже вел размеренную жизнь пенсионера на одной из окраин Лондона, он получил от Оппенгеймера приглашение прибыть в Йоханнесбург.