Вячеслав Крашенинников - По Декану

Пройдя по богатейшим розариям и аллеям с деревьями чику [14] Чику — фруктовые деревья. Их плоды по виду и цвету очень напоминают небольшие темные картофелины. Мякоть, обволакивающая бобок, сладковата и приятна на вкус. , наглядевшись на бамбуковые заросли и громадные баньяны, мы поднялись на макушку каменного пригорка к одной из дозорных башен. Башня — седой страж города — походила на сказочную избушку на курьих ножках, окна которой смотрят во все четыре стороны. С платформы башни был виден весь Бангалур, далеко переросший пределы, положенные ему Кемпегоудой. В каменных выбоинах холма блестели озерца, в которых плескались головастики. Кругом сидела шумливая молодежь, любовавшаяся красивой панорамой.

От ботанического сада мы поехали к самому древнему местному храму — Храму быка. Возле его дверей под громадными баньянами были вкопаны в землю позеленевшие от времени каменные пластины с изображением кобры. В старину существовало поверье, что если бесплодная женщина принесет такой дар богу, то у нее будет ребенок. Странно было смотреть на эти пластины. Камни — символы немой просьбы все стоят, а женщин уже давным-давно нет в живых!

Поручив обувь мальчишкам, мы вошли в храм, где нас встретил старик жрец, чуть-чуть говоривший на урду. Он был гол по пояс, словно индеец, разрисован белыми полосами. Полосы были у него на лбу, плечах, груди и руках. Когда мы переступили порог храма, он звякнул в колокол (мол, вошел твой раб, о боже!).

Из глубины темного помещения, выпучив глаза, на нас смотрел гигантский черный бык, лежавший на пьедестале. Сделан он был грубо и неумело. За много веков верующие сплошь залили его жертвенным маслом, смешанным с благовониями. На наших глазах женщины возлагали к переднему копыту быка цветы, клали монетки возле кадильницы, сплошь покрытой густым слоем пепла, зажигали палочки агрбатти.

Получив от жреца обычный дар — розу (это обходится в рупию), мы, спотыкаясь в темноте, обошли вокруг быка, кроме которого в храме ничего не было. Стены и потолок храма обросли сизым мохом. В нем пахло сыростью, минувшими веками и масляным перегаром. И мы не без облегчения вышли на свежий воздух, где все было залито лучами нежаркого декабрьского солнца.

Форт и Деревянный дворец Типу находились неподалеку от Храма быка.

Форт Бангалура — отличный образец мусульманской фортификационной техники XVIII века — сохранился в целости. Он весьма невелик, но имеет мощные стены, двое ворот для ввоза пушек и вылазок гарнизона. Как и в Голконде, створки ворот унизаны острыми шипами.

Резиденцией Типу во время его недолгих стоянок в городе служил деревянный двухэтажный дворец, неизвестно каким образом уцелевший среди военных бурь и пожаров конца XVIII века. Ныне он совершенно затерялся среди соседних массивных построек, но даже англичане — современники Типу — считали его весьма внушительным зданием.

Дворец был выстроен в 1787 году в так называемом сараценском стиле. У него открытый фасад. Точеные деревянные колонны поддерживают слегка выдвинутый вперед карниз. Внутри здания господствует коричневый цвет, коричневые разводы и цветы. Если подняться по узеньким скрипучим лестницам на второй этаж дворца, то там целый лабиринт узких переходов и комнат, обитых толстой раскрашенной материей и золотой бумагой. Внутри комнаток полутемно и прохладно. Проведший всю жизнь в походах Типу, говорят, любил отдыхать здесь во время коротких наездов.

Гравюры рассказывают, что вокруг Деревянного дворца был разбит большой сад, полный экзотических растений. У входа в него постоянно дежурили отряды телохранителей — гвардейцев, стояли наготове кони под седлами и лежало несколько слонов с богато убранными хоудахами и прислоненными к их бокам лесенками. Типу ненавидел носилки — распространенный тогда в Индии вид транспорта, которые таскали специальные кули, и предпочитал боевых коней и слонов.

Совершавший моцион английский джентльмен в коротких штанишках, виденный нами в утро нашего приезда, оказался своего рода символом города. Бангалур — настоящий заповедник бывших господ страны. Все здесь говорит о их былом могуществе. На широких городских площадях, в парках и на улицах, носящих английские названия, то и дело попадаются статуи англичанам. В одном месте это старушка Виктория, которая сидит развалясь в удобном кресле — любимое место голубей, в другом — конная статуя Марка Каббона, английского резидента в Майсуре, в третьем на пьедестале торчит английский колониальный солдат в кепке, униформе и с ружьем в руке, в четвертом — король Эдуард IV.

После того как лорд Вэлсли разбил Типу, город был облюбован английскими чиновниками для постоянного жительства. В Бангалуре оседали крупные военные, плантаторы и бизнесмены. Их влекли сюда сравнительная прохлада и умеренные дожди. В здешнем гарнизоне всегда приходилось держать значительные вооруженные силы, ибо майсурцы долго не хотели смириться с английским игом.

Колонизаторы приспособили Бангалур к своим нуждам, и он стал в отдельных своих частях настоящим английским городом с непременным ипподромом, бильярдными клубами, английскими отелями, пышными правительственными зданиями, учебными заведениями, католическими церквами (их тут больше тридцати) и довольно развитой промышленностью. Его деловыми центрами являлись две улицы — Банковская, сплошь занятая английскими банками, и Коммерческая, на которой были сосредоточены богатые магазины.

И сейчас еще в Бангалуре много англичан и еще больше англо-индийцев. Их можно видеть повсюду — на улицах, в магазинах, кафе и ресторанах. Многие из них работают сейчас управляющими местных заводов и фабрик, кофейных плантаций в Курге, владеют домами, работают в банках и государственных учреждениях, держат свои магазины.

На большинстве коттеджей гордо висят таблички с английскими и французскими фамилиями, а рядом с ними можно часто видеть древних старух с клюками в руках, седоватых очкастых леди и чопорных высокомерных джентльменов. Но по всему видно, эти люди потеряли прежнее положение и довольство. Это можно заметить, в частности, по их скромной одежде и довольно потрепанным автомобилям.

На главной артерии Бангалура — Махатма Ганди-роуд очень чистой улице с массой магазинов нам довелось увидеть картину, очень символичную для прошлых отношений Вели кобритании и Индии. Сморщенная и почерневшая от древности старуха англичанка в старой шерстяной шапке и толстых очках ехала куда-то в ободранной коляске на низеньких, скрипучих деревянных колесах. Упираясь животом в перекладину коротких оглобель, тележку тащил совершенно седой слуга-индиец. Старик бережно вез свою престарелую хозяйку. Это был первый беговой рикша, увиденный нами в Индии.