Франко Проспери - На Лунных островах

Мы заняли первый попавшийся коттедж у самых зарослей, бросавшийся в глаза всякому, кто прибывал из Дар-эс-Салама. Это прочное строение с покатой крышей состояло из трех комнат и двух крытых веранд по обеим сторонам. Все население острова в лице двух сторожей-негров предоставило себя в наше распоряжение. Мы провели на острове двадцать дней, обследовав его весь, вплоть до самых укромных уголков.

Это было время напряженной работы, оставившее о себе самые приятные воспоминания. Голуби, прилетавшие на закате с континента, пополняли наш рацион свежим мясом, а естественные питомники омаров и устриц, открытые нами среди скал, были неистощимы. Бесконечное разнообразие насекомых, ракообразных, моллюсков и птиц на таком ограниченном пространстве давало нам возможность в короткий срок пополнить коллекции и обогатить свой опыт. На острове Медового месяца фауна была столь богатой, что иногда приходилось даже пожалеть об этом, как, например, в тот день, когда Карло натолкнулся на одного из опаснейших представителей животного мира.

Остров расположен у оконечности третьего кораллового барьера, о котором я уже рассказывал. Корабли, шедшие в порт Дар-эс-Салам, проплывали через узкий проход в нескольких сотнях метров от острова. Воды, окружавшие остров, непосредственно сообщались с открытым морем, и здесь не было спокойных внутренних заливов. Вода была илистая и мутная, и водолазу едва удавалось разглядеть что-либо на расстоянии трех-четырех метров сквозь стеклянное окошечко маски.

В то воскресенье Карло плыл вдоль северного берега острова в поисках рыбы, желая внести разнообразие в обеденное меню. Он уже более получаса находился под водой среди кораллов, делая мужественные попытки подстрелить одно из тех туманных пятен, в которых он угадывал убегающих рыб. Наконец у одного из коралловых рифов ему удалось взять на прицел жирную рыбу-попугая. Карло нажал спусковой крючок и, сопротивляясь рывкам бедной жертвы, стал подыматься на поверхность. Он выбирал трепещущий линь, когда внезапно услышал крик: «Акула, акула!»

Оглянувшись, он увидел парусное судно, по которому взволнованно бегали два молодых англичанина. Ясно, что кричали они. Польщенный тем, что его скромную добычу приняли за акулу, Карло постарался скорее выловить «попугая», чтобы показать его неожиданным болельщикам. Для этого он опять с головой погрузился в воду и был крайне удивлен, заметив какую-то темную массу, пронесшуюся в нескольких сантиметрах от его ног. Карло оцепенел, широко раскрыв глаза под маской: а что, если англичане имели в виду совсем не ту рыбу, которую он подстрелил? Быстро оценив обстановку, он попытался вытащить «попугая» и покинуть опасную зону, но акула (а это действительно была акула) неожиданно выскочила слева. Карло постарался сократиться в объеме и свернулся клубком под водой, из гордости отказавшись от помощи со стороны двух экскурсантов. Но тут акула дала понять, что она не питает враждебных намерений по отношению к рыболову и, появившись вторично, набросилась на издыхающую рыбу. Карло видел, как она разинула пасть, схватила «попугая», сорвала его с гарпуна вместе с наконечником и скрылась в мутной воде. После этого приключения водолаз поспешил к берегу и через несколько секунд уже ступил на ближайшую скалу; мировой рекордсмен не смог бы показать лучшего времени.

«Ученый и акула сражались из-за рыбы» — под таким заголовком в газете «Танганьика стандард» от 14 июля появилось сообщение о встрече мистера Карло Прола с двухметровой акулой. После этого мы заметили, что купальщики у острова Медового месяца стали попадаться значительно реже.

Глубина у острова Медового месяца не слишком велика, и через некоторое время после нашего приезда я решил обучить Станиса технике подводных исследований. Станис горячо стремился работать в морских глубинах и много раз выражал желание сопровождать нас, чтобы посмотреть охоту с подводными ружьями. И вот я решил показать ему, как легко и приятно охотиться среди мадрепор, изобилующих дичью, и за короткий срок сделать из него хорошего подводного пловца.

В то утро, погрузившись у берега острова со стороны открытого моря, мы и не подозревали, что за время этого короткого спуска произойдет одна из самых невероятных встреч, какие только возможны в здешних водах.

Сначала мы плыли на слегка подернутой рябью поверхности, медленно удаляясь от берега. Вода была прозрачнее, чем обычно, и мы без труда могли разглядеть дно на глубине десяти метров. Приняв на себя роль учителя, я начал урок, знакомя ученика с наиболее важными обитателями подводного мира. Всякий раз, как попадались редкие рыбы, я называл Станису вид, к которому они относятся. В течение четверти часа я демонстрировал ему свою эрудицию, а затем решил, что настало время показать, как подстрелить хорошую дичь.

В ущелье между двумя скалами, покрытыми альционариями, я заметил довольно крупного морского окуня-церния. Показывая Станису, как надо нырять, я отвесно пошел вниз и очутился на одном уровне с рыбой. Медленно продвигаясь по дну, я подобрался на достаточно близкое расстояние, вскинул ружье и выстрелил.

В то же мгновение морской окунь внезапно кинулся в сторону, и гарпун лишь слегка задел его, не причинив серьезного вреда. Я подобрал гарпун и, раздраженный неудачей, вернулся на поверхность.

— Это всегда так бывает? — спросил Станис, когда я вынырнул.

— Нет, чистая случайность, — пояснил я, перезаряжая ружье. — Рыба чего-то испугалась и в последний момент ушла от выстрела.

Мы продолжили охоту и, стремясь найти более рыбные места, направились в открытое море, где глубина значительно больше. Дно поросло водорослями, среди которых беспорядочно возвышались коралловые образования.

После недолгих поисков мы натолкнулись на стайку серебристых каранксов. Рыбы плыли нам навстречу, тесно сомкнувшись и с любопытством уставив на нас свои большие глаза. Я немедленно нырнул до самых рифов и ухватился за мадрепоровую колонию, ожидая, пока каранксы подплывут на выстрел. Я уже готов был спустить курок, как вдруг краем глаза заметил крошечного щелегуба, плывшего мне навстречу. Зная, что эта голубая рыбешка ревностно оберегает свою нору и не колеблясь кидается на всякого, кто осмелится приблизиться к ее жилищу, я попытался поймать ее рукой.

— Пошла вон, глупая! — нервничая, пробурчал я.