Мониша Раджеш - Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

– Жаль, звучало неплохо ровно до фенхеля. На вкус он как лакрица.

Мы сидели в одном из вагонов-ресторанов с названием L’Oriental и проезжали Доломитовые Альпы в ожидании заказанных закусок. Этот вагон изначально был построен компанией Pullman в 1927 году в Бирмингеме: его лакированные стены и пудрово-розовый декор идеально подходили для приема пищи, из кухни сквозь крутящуюся дверь доносилось бряцание железной посуды. На кухне трудилось всего три повара, они просыпались в 5 утра и делали заготовки и выпечку на день. Чтобы предупредить возможность пожаров, они готовили без масла, в меню не было ничего жареного. В окна бил солнечный свет, бахрома на абажуре лампы немного подрагивала, когда мы проезжали по горам, фарфор слегка дребезжал. Придерживая бокал, я оглядела вагон-ресторан и обедающих пассажиров: среди них были семьи, которые отмечали годовщины и дни рождения, за одним столом сидели менеджеры хедж-фонда в солнечных очках, а их жены расположились за отдельным столом. Распахнулась дверь, и появился официант с заказанными блюдами, заодно забрав бокалы со стола, словно волшебник.

– Это фуа-гра? – спросил меня Джем, разрезая коричневатый кусочек мяса.

– Вряд ли. Фуа-гра должен быть в слоях лазаньи.

– По вкусу напоминает куриное бедро.

– А! Я знаю, что это. Это тот самый сочный кусочек курицы, ну тот, из нижней части!

– Никогда не знал, что они называются «устрицы». Скорее напоминает гребешки.

В высокой кухне всегда оставался элемент некоей загадочности, традиционно встречались термины или ингредиенты, о происхождении или внешнем виде которых оставалось только догадываться. Хиспи? Даши? Квенелль? Но стоило признать, что некоторые шеф-повары в этой игре уходили еще дальше и дополняли блюда составляющими, по ощущениям, из помойного ведра. Сырная корочка, поджаренный козелец, клубни картофеля – подобные описания уж точно не могли порадовать. Изучая меню этого ресторана, я с радостью узнала, что к моей рыбе полагался гарнир в виде пюре из фиолетового картофеля.

После десерта мы направились в свое купе и по пути остановились прочитать интересные факты о поезде на табличке, размещенной над входом в каждый вагон. Как выяснилось, Роберт Баден-Пауэлл [64] Роберт Баден-Пауэлл – британский военачальник, основатель скаутского и гайдовского движений, также писатель и художник. ездил на Восточном экспрессе во время работы британским разведчиком, Грэм Грин [65] Грэм Грин – английский писатель, во время Второй мировой войны – сотрудник британской разведки. вдохновился им для написания «Стамбульского экспресса». Я привлекла внимание Джема к другой табличке с впечатляющей статистикой – на борту поезда каждый год происходило около 30 предложений руки и сердца.

– Смотри, люди делают предложения в Восточном экспрессе.

– Да, тридцать не самых оригинальных мужчин без всякой фантазии. По крайней мере, хотя бы ты можешь гордо рассказывать, как обручилась у мусорного бака рядом со станцией метро!

Восточный экспресс Венеция – Симплон выезжал из Италии, в пути проезжая по территориям Австрии, Швейцарии и Франции и совершая несколько остановок. Условия движения в разных странах несколько отличались, поэтому перед пересечением границы необходимо было вносить кое-какие изменения. В Вероне был добавлен еще один двигатель, чтобы помочь поезду преодолеть перевал Бреннер, затем он был демонтирован для путешествия в город Инсбрук, во время демонтажа у нас появилась масса времени для того, чтобы насладиться альпийской прохладой и рассмотреть поезд со всех сторон. В то время как Джем отправился на прогулку, я осталась в баре в поезде и слушала, как пианист исполняет Moon River, притворяясь, что читаю «Убийство в Восточном экспрессе» Агаты Кристи – книгу, которую я последний раз пыталась прочитать, еще будучи восьмилетней девочкой. Выглядывая из-за страниц, я наблюдала за тем, как другие пассажиры потягивают джин и едят на фоне чарующих альпийских пейзажей. Сервис был настолько высококлассным, что большинство присутствующих не сводили глаз с великолепного рояля и бронзовых труб, полулежа на мягких диванчиках и пристально вглядываясь в стены, сраженные романтикой путешествия на этом магическом поезде.

В тот вечер я нарядилась в розовое платье в стиле 50-х, в волосах у меня был подходящий по цвету бутон, я сидела в вагоне-ресторане Etoile du Nord и, прислонившись к стеклу, восхищалась красотой австрийских Альп. В темноте снег на вершинах казался практически голубым, а в долинах словно золотые шары сияли домики в стиле шале. В отражении я видела, как мужчины в костюмах и галстуках склоняются к шеям своих спутниц c красивыми укладками в вечерних перчатках до локтя. В том, что поезд настоящий, я не сомневалась, но эта картина была нереальной, даже сказочной. Вагон-ресторан будто превратился в театральную сцену на один вечер, и мы все были звездами этой постановки. И правда, кто не мечтал бы поужинать трюфелями и шампанским, заснуть в Цюрихе и проснуться в Париже? Этот поезд представлял собой не просто средство передвижения. Мы оказались в голографически воспроизведенном мире былой эпохи. Хотя все это было неважно. Реальность была относительна. Для всех нас это был сбывшийся сон, и это все, что имело значение.

После ужина мы не захотели оставаться в компании пассажиров вагона-ресторана и решили уединиться в своем купе, где Патриций уже подготовил для нас спальные места, застелив их бельем из дамасской ткани. Джем забрался на покрывало и снял галстук, затем жестом пригласил меня прилечь рядом, и мы лежали вместе и слушали ритмичный стук колес.

– Тебе не кажется, что поездка по железной дороге Север – Юг во Вьетнаме была уже тысячу лет назад? – спросил он.

– Может, тебе так и кажется, но мне сложно забыть то, как пришлось 17 часов сидеть c ногами на чьем-то ящике.

– А я бы повторил, несмотря ни на что.

– Серьезно?

– Ну практически все. Не уверен, что с радостью бы вернулся в Северную Корею. – Джем повернулся, чтобы взглянуть на меня. – Мы же никогда не будем такими, как они, правда?

– Какими – такими?

– Как все пенсионеры, которые встретились нам на пути, которые терпеть не могут друг друга и даже не могут находиться в одном купе. Представь себе: всю жизнь мечтать о совместных путешествиях, чтобы в итоге осознать, что стали друг другу чужими. Или того хуже – остаться в одиночестве. Мой отец умер до того, как они с мамой смогли позволить себе подобные поездки. Я не хочу ждать подходящего времени, чтобы путешествовать.

Я придвинулась к окну и выглянула наружу как раз в тот момент, когда мы подъезжали к Цюрихскому озеру. Джему пришлось выйти из своей зоны комфорта, чтобы составить мне компанию в этом приключении, при мысли о котором даже у опытных путешественников волосы встали бы дыбом. Он терпеливо сносил все невзгоды в течение семи месяцев, в том числе отравления, опоясывающий лишай, многочисленные бессонные ночи, отложив свою карьеру в долгий ящик, – и все ради того, чтобы поддержать меня. Без него эта поездка была бы совсем другой, и я была уверена, что мы никогда не станем такими, как те пенсионеры.