Айвен Сандерсон - Книга Великих джунглей

В его отряде находился монах ордена доминиканцев по имени Гаспар де Карваджо, закаленный тридцатисемилетний фриар из испанской провинции Эстремадура. Его «отчет» о путешествии является нашим единственным источником информации — впрочем, вполне достоверным. Чудеса, невзгоды, опасности и страдания записаны с необыкновенной подробностью; преувеличения ограничиваются рассказами посторонних людей, а не его собственными переживаниями и наблюдениями.

Еще в начале плавания Карваджо заподозрил, что Орельяна намерен спуститься по реке до моря и не возвращаться к Гонзало Писарро. Капитана не трогали обвинения в предательстве, и большинство его людей явно предпочитало неизвестные опасности, ожидавшие впереди, голоду и страданиям, оставшимся позади. (Два года спустя Гонзало Писарро и остатки его отряда добрались до Лимы, снова перевалив через Анды.)

Орельяна и его люди — первые европейцы, плывшие по величайшей реке джунглей, имели в своем распоряжении шумные, но не слишком точные аркебузы и запасы пороха, часто отсыревавшего во влажном климате. Но их арбалеты были смертоносными. Карваджо полагал, что им бы не удалось спуститься по Амазонке без этого эффективного оружия, превосходившего в дальности стрельбы обычные индейские луки, так как их отношения с туземцами, особенно на последнем этапе путешествия, строились на принципе «сначала стреляй, потом разберемся».

Неделю за неделей они плыли вниз по реке, окаймленной сплошной стеной джунглей, без признаков жизни. Они слышали пение птиц и крики обезьян, но не добывали дичи, собирали очень мало фруктов и орехов, и были либо очень плохими, либо очень неудачливыми рыбаками. В результате они почти постоянно страдали от голода. Каждый раз, когда испанцы видели индейский поселок, они были не в настроении вести долгие переговоры. Если индейцы проявляли нежелание поделиться своими припасами, испанцы открывали огонь, занимали деревню и забирали всю еду, какую могли найти. Там, где индейцы были достаточно сговорчивы и обменивали мясо, рыбу, пернатую дичь, фрукты и орехи на предметы одежды или блестящие безделушки, путешественники наедались до отвала. В одной такой деревушке, примерно на полпути вниз по течению Амазонки, они остановились на достаточно долгое время, чтобы построить вторую «бригантину» из огромных стволов широколиственных деревьев. Работа заняла всего лишь пять недель, хотя Карваджо утверждает, что среди его спутников не было искусных корабелов.

С этого момента испанцы отказались от каноэ, что, с точки зрения Карваджо, было весьма благоприятно, так как прочные борта предоставляли некоторую защиту в стычках с недружелюбными туземцами.

Джунгли не пробудили у испанцев теплых чувств. Они никогда не видели подобных деревьев, такой плотной массы листвы, зеленой и абсолютно неподвижной в спертом воздухе, нарушаемом лишь внезапными грозами. Они не думали о том, что может таиться за этой непроницаемой пеленой; возможно, они считали, что в глубине леса творится то же самое, что и снаружи. Карваджо вдается в детали лишь при описании открытых пространств, например участков саванны. Однажды, глядя с палубы корабля через поля и травянистые пустоши, он увидел несколько больших «городов», ярко-белых в сумрачном свете. Возможно, это были группы общинных хижин или домов с лиственными крышами, которые возводятся некоторыми индейскими племенами. Однако испанцы не углублялись на чужую территорию. Они слишком опасались нападения и выходили на берег лишь для того, чтобы добыть еду.

Карваджо называл реку «Орельяна» в честь своего капитана, но ее нынешнее название взято из той части его летописи, где описывается инцидент, случившийся на одном из заключительных этапов плавания. Монах пишет, что испанцы искали на берегу удобное место, где они могли бы отпраздновать день Святого Иоанна Крестителя, 24 июня. Они обогнули излучину реки, и, по словам летописца, оказались «во владениях воинственных амазонок», хотя название, несомненно, было придумано позднее.

Огромные толпы индейцев встретили белых людей издевательскими криками. Когда Орельяна приказал судам пристать к берегу, чтобы совершить очередной грабительский набег, туземцы ответили ливнем стрел, и началась битва. Испанцы обычно без труда отражали подобные атаки, так как они были надежно защищены щитами и доспехами и могли удерживать индейцев на сравнительно большом расстоянии. Но эти индейцы, по словам Карваджо, оказались решительнее других; он объясняет их необычную храбрость тем, что они были слугами амазонок. Во время боя они послали за помощью к своим правителям, и на этот призыв откликнулись десять или двенадцать женщин-воинов. Они командовали отрядами индейцев, дрались «с силой десяти мужчин» и вдохновляли их своим примером. В сущности, Карваджо пишет, если кто-то из мужчин поворачивался спиной к битве, одна из этих женщин тут же вышибала ему мозги.

Бой продолжался больше часа, что резко отличалось от прежних стычек, когда туземцы убегали почти немедленно. Но в конце концов семь или восемь амазонок были убиты вместе с большим количеством своих подчиненных. Пятеро испанцев получили легкие ранения, включая Карваджо, которому стрела попала в бок. Когда индейцы наконец дрогнули, Орельяна приказал своим людям отступить к кораблям. Приказ был весьма своевременным, поскольку к месту сражения прибывали сильные подкрепления.

Карваджо описывает «амазонок» как высоких, пышущих здоровьем женщин с очень белой кожей и длинными темными волосами, заплетенными в косы на голове. Они сражались обнаженными, если не считать узких набедренных повязок.

Это все, что он мог сказать о них, но один из индейцев, захваченный в плен во время боя, сообщил испанцам гораздо больше, и Карваджо повторяет его рассказ. Этот человек хорошо знал амазонок, так как ему неоднократно приходилось возить в их город дань, которую платил вождь его племени. Женщины жили в семи днях пути от реки, в городе с великим множеством золотых и серебряных украшений, обильно приносимых в жертву божеству солнца. Они одевались в шерстяные ткани (так же как инки) и ели с серебряных и золотых тарелок. Обуревамые сексуальными желаниями, они не просто крали мужчин, но отправлялись воевать с особым племенем, жившим неподалеку. Пленники становились их любовниками, и если женщина могла забеременеть, то мужчину отправляли домой. Детей мужского пола, рожденных от таких союзов, либо убивали, либо отправляли к отцам; девочек воспитывали как воинов.

История индейского пленника так воспламенила воображение современников Карваджо, что предложенное им название «река Орельяна» не получило поддержки. Рассказы о воинственных женщинах, живущих в джунглях, с тех пор многократно повторялись на берегах Амазонки, и многие индейцы верили им.