Айвен Сандерсон - Книга Великих джунглей

Ла Кондамин и Гумбольдт преподали научным исследователям множество ценных уроков. Один из таких уроков, плохо усвоенный некоторыми учеными мужами даже в наши дни и особенно важный для любого, кто стремится постичь еще не раскрытые тайны джунглей, гласит: не отмахивайтесь от сведений, полученных от необразованных людей, бывавших там, куда вы хотите попасть. Держите разум открытым, хотя истории могут показаться вам нелепыми или невероятными. Проверяйте все самостоятельно. Так поступали ла Кондамин и фон Гумбольдт, и слава, заслуженная их достижениями, не потускнела до наших дней.

Глава тридцать вторая

ОДИНОКИЙ ГЕНИЙ

Одним из людей, отлично усвоивших уроки ла Кондамина и Гумбольдта, был Альфред Рассел Уоллес, вступивший в жизнь бедным, незаметным школьным учителем. Научный мир находится перед ним в огромном долгу за его участие в развитии новой области науки — вегетологии. Его работа в джунглях Америки и Восточной Азии доказала решающую роль растительности в формировании животной жизни в любом районе. Уоллес систематизировал географию животного мира — науку, в которой он был настоящим пионером; практическая ценность его достижений увековечена в так называемой «линии Уоллеса», отделяющей азиатские формы жизни от австралийских через острова Индонезии (это не единственная линия, и она не является абсолютной, так как некоторые азиатские разновидности проникают в Австралию).

Уоллес принадлежал к новому поколению натуралистов, появившемуся главным образом в Англии в течение XIX века. В некотором смысле они были первыми профессионалами в своей области. Не обладая богатством и влиянием, без финансовой поддержки правительств и научных обществ, они не только зарабатывали на жизнь своим трудом, но и приобретали бесценные навыки по специальностям, многие из которых были совершенно новыми. Их материальные достижения были не менее замечательными, чем научные, а Уоллес остается непревзойденным и в том, и в другом.

Уоллес, родившийся в 1823 году, стал работать учителем в лейчестерской школе в возрасте двадцати пяти лет, но его снедала страсть к ботанике и зоологии, лишь подстегиваемая, но не удовлетворяемая скромной английской природой. Не имея специального научного образования в нашем понимании этого слова, он сознавал, что у него нет шансов получить субсидию или присоединиться к исследовательской экспедиции. Но он решил, что сможет заработать на жизнь сбором растений и животных, продавая дубликаты образцов музеям, университетам и частным коллекционерам. Генри Уолтер Бейтс, другой учитель, родившийся в том же городе на два года позже Уоллеса, имел столь же острую страсть, заключавшуюся в сборе и классификации насекомых. Молодые люди решили объединить свои силы в экспедиции по Амазонке, которая казалась им наиболее благоприятным местом для сбора растений и животных, еще неизвестных науке.

Позднее Уоллес объяснил, что они выбрали амазонские джунгли, лишь прочитав короткую книгу «Путешествие вверх по реке Амазонке», опубликованную в 1847 году. Они приехали в Лондон и познакомились с автором, который оказался их сверстником, американцем Уильямом Г. Эдвардсом. На самом деле он поднялся по Амазонке лишь до Манауса, но излучал такой энтузиазм, как будто по меньшей мере повторил подвиг Карваджо и его спутников. Судя по его рассказам, местные жители проявляли такое гостеприимство, а стоимость жизни была такой низкой, что Уоллес и Бейтс почти немедленно отправились в путь. Однако мне кажется, что важным фактором в их окончательном решении было знакомство с трудами Гумбольдта и дневниками Дарвина, описывавшими плавание на корабле «Бигл».

Уоллес провел четыре года в Южной Америке, оставив изучение Амазонки на усмотрение Бейтса, в то время как он сам отправился вверх по Риу-Негру и ее притокам. Достигнув верховьев Риу-Негру, он последовал по стопам Гумбольдта к реке Ориноко. Многие образцы собранных растений и животных он отсылал домой при первой возможности, но лучшие находки хранил у себя. Во время этого путешествия он заболел малярией. Через четыре года, когда друг встретил его в маленьком городке Сан-Хоакин, где река Уаупе сливается с Риу-Негру, у него был такой изможденный вид, что в сочетании с нездоровым желтым оттенком кожи создавалось впечатление, будто он умирает. Но Уоллес по-прежнему был полон энтузиазма и оживленно говорил о своих находках в джунглях, как любой здоровый человек.

Досадные происшествия никогда не мешали ему ценить жизнь в джунглях. Он был одним из немногих людей, считавших джунгли уютным местом, хотя, разумеется, с детства привык к совершенно иной обстановке. «Величественные колонны древесных стволов с кружевами лиан, — писал он, — пробуждают в человеке, который смотрит на них, чувство восхищения и даже благоговения». И ему нравились «дружелюбные, нагие, независимые лесные жители».

Однако после тяжелейшего приступа лихорадки Уоллес решил, что настало время отправиться домой со своей коллекцией. В 700 милях к востоку от Бермудских островов на борту брига «Елена», где он был пассажиром, вспыхнул пожар. Хотя всем удалось спастись на лодках, коллекция Уоллеса отправилась на дно вместе с обугленным корпусом судна. Терпящие бедствие люди были спасены через десять дней другим кораблем, идущим в Лондон.

Ни воспоминания о болезни, ни голод и жажда дней, проведенных на спасательной лодке в открытом море, ни даже горечь утраты бесценной коллекции не охладили научного рвения Уоллеса. Но он не вернулся на Амазонку. Вместо этого он отправился на Восток изучать растительность и животных Малайского архипелага. В течение 1850-х годов, посетив несколько островов и активно собирая новую коллекцию, Уоллес проводил свободное время в одиноких раздумиях о сути и направлении своей деятельности.

Однажды он объяснил, что во время путешествия в Южную Америку «заразился страстью к определению и описанию видов» — занятию, которое ему представлялось «довольно неблагодарным делом». Его основные наблюдения в амазонских джунглях сводились к описанию огромного количества разных деревьев, где было трудно найти два близких вида; в пожилом возрасте он свел свои впечатления от экспедиции в Южную Америку к трем главным чертам, по-прежнему поражавшим его:

«Во-первых, это девственный лес, необыкновенно величественный, часто прекрасный и утонченный. Во-вторых, замечательная красота бабочек и птиц, а в-третьих — знакомство и жизнь с людьми, близкими к природе: с абсолютно неиспорченными дикарями. Настоящий обитатель амазонского леса, как и сам лес, являет собой уникальное и незабываемое зрелище».