Валентин Аккуратов - В высоких широтах

На следующий день была создана комиссия в составе И. Т. Спирина, М. И. Шевелева, Е. К. Федорова и автора этих записок для разбора полета с целью изучения опыта и ошибок перелета на полюс. Экипаж «Н-166» сообщил, что радиомаяк был отлично слышен до самого полюса, но магнитные компасы вели себя очень плохо. Картушки «гуляли» при курсе на север от 280 до 80° и особенно боялись кренов самолета. Погода до 87° северной широты была неплохой. Шли на высоте 200—600 метров. Иногда показывалось солнце; тогда проверяли свой курс по солнечному указателю курса. Но дальше погода испортилась, солнце исчезло в тяжелой и низкой облачности. Ориентировались только по радиомаяку и счислению. Когда, по расчету, пришли на полюс, то были в слепом полете. Развернувшись обратно, опять легли в зону радиомаяка, и так шли до тех пор, пока не подошли к району Земли Франца-Иосифа. Войдя в сферу действия радиокомпаса, включили его, настроившись на рацию зимовки, но прибор не действовал. Ко всему этому и здесь погода начала портиться, а зона радиомаяка стала неуверенной. Чтобы не удариться о горы острова Рудольфа, уклонились к западу. Радиосвязь все время была отличной. Нашли посадочную площадку благодаря принятым по радио указаниям с зимовки, где услышали шум моторов; кроме того, одновременно Волкову удалось запеленговать радиокомпасом рацию. Садились без круга, так как знали, что горючее кончалось.

Весь этот опыт был учтен, а для поверки зон радиомаяка был послан одномоторный самолет «Н-128» с нашим лучшим специалистом по радиомаякам, летчиком Л. Г. Крузе, много часов налегавшим по ним между Москвой и Ленинградом, перевозя матрицы «Правды». Этот же полет ставил целью разведку погоды, для чего на борт самолета был взят Б. Л. Дзердзеевский.

Самолет попал в плохую погоду и, потеряв ориентировку, сделал вынужденную посадку на льдах океана, примерно на широте 82°33′, долготе 54°40′. Вскоре, когда улучшилась погода, к «Н-128» был послан самолет «Н-166», который сбросил им на парашютах горючее и инструмент для расчистки льда. Через три дня «Н-128» был на Рудольфе.

В течение целого месяца мы ждали погоду. Но этот месяц не пропал даром, за это время мы освоились с многими капризами Арктики.

Характерный эпизод знакомства с Арктикой произошел у Спирина. До Рудольфа, видя хорошую погоду, он часто, посмеиваясь над полярниками, спрашивал: «Где же знаменитая Арктика? Солнце, голубое небо, легкий зефир. Это же Гагры, а не Арктика!»

Случилось, что в первые дни пребывания на Рудольфе надо было проверить точность направления зон радиомаяка вдоль меридианов. Для этого решили на легком самолете «Н-36», зимовавшем на Рудольфе, слетать с радиоприемником на юг, сесть на лед и прослушать с земли работу маяка. Выполнить эту операцию взялись И. Т. Спирин, Е. К. Федоров и С. А. Иванов.

Вылетев утром, они должны были вернуться через 2—4 часа. Но прошло 12 часов, сутки, а их не была Стали снаряжать на поиски самолет «Н-128», так как на «Н-36», конечно, рации не было, и экипаж не мог сообщить, что случилось. К концу вторых суток мы вдруг услышали характерное потрескивание мотора, и прямо у зимовки сел «Н-36». По дороге в кают-компанию Спирин, обросший, с обмороженными щеками, смеясь, повторял: «Нашел, нашел Арктику! Есть все-таки Арктика!»

Вот коротко о случившемся. Отлетев 50 километров на юг, они выбрали льдину, сели. Федоров быстро определил координаты, и Иванов стал прослушивать радиомаяк. Когда все было закончено, заняли места в самолете, чтобы возвратиться к обеду на зимовку. Но мотор не заводился.

Целые сутки, падая от усталости, они крутили за винт, но мотор был мертв. Мороз усилился, начало пуржить. Ни спальных мешков, ни продуктов с собой не было. Обнявшись, в тесной кабине отогревали друг друга. Федоров и Иванов, посмеиваясь над Спириным, все время спрашивали: «Хорошо ли в Гаграх? Что Арктика — миф? Выдумали корреспонденты?» Под вечер Федоров достал из кармана шоколад и выдал по нескольку долек.

Наступили вторые сутки. К счастью, потеплело, и мотор, подогретый горящей паклей, удалось запустить. Через 30 минут благополучно сели на Рудольфе, который двое суток так недосягаемо синел в лучах солнца перед их глазами.

Были и другие инциденты, но, к счастью, все они кончались благополучно.

После перелета «Н-166» план высадки экспедиции был пересмотрен. Командование экспедиции решило, что на полюс сначала пойдет один флагманский корабль. Это вызвало большие споры. Остальным участникам экспедиции казалось, что такой план слишком рискован и что если посылать одиночный самолет для подготовки льдины для всех остальных, то надо посылать не флагманский корабль со всем командованием и папанинской четверкой, а какой-либо другой. Но решение командования осталось непреклонным.

19 мая Дзердзеевский, наконец, сообщил, что погода хорошая и надо лететь. В 4 часа 50 минут самолет «СССР Н-170», имея на борту тринадцать человек, в том числе папанинцев, корреспондентов и кинооператора, во главе со Шмидтом, стартовал на полюс. То, что самолет благополучно сел в районе полюса стало известно только через сутки (из-за отказа радиосвязи).

Теперь мы имели свою метеостанцию на самом полюсе, и выбрать погоду для старта было нетрудно. Такая погода настала в ночь на 25 мая. Решено было, что остальные самолеты полетят строем, имея флагманом самолет Молокова — Ритслянда, то-есть «Н-171». Однако этот план оказался невыполнимым.

25 мая, в 12 часов, экипаж самолетов «Н-171», «Н-172» и «Н-169», совместно с обслуживающим персоналом, на тракторах, пешком и на «Н-36» направился на купол острова к аэродрому для подготовки к взлету.

На Рудольфе стояла облачная погода с температурой —19°. Из лагеря папанинцев сообщали, что у них ясное, безоблачное небо. Прогноз Дзердзеевского также был отличный.

Быстро прогрели моторы. Отдавались последние распоряжения, и в 23 часа 10 минут два спаренных трактора потащили флагманский корабль по глубокому снегу на старт. Вдруг с зимовки по телефону сообщили, что погода на Рудольфе будет портиться, необходимо скорее покидать остров, иначе купол закроет туманом. «Н-171» быстро взлетел. С юга уже шел туман. Тракторы подтягивали на старт «Н-172». Через 12 минут и он был в воздухе. Настала наша очередь. В тот момент, когда «Н-169» потащили со стоянки из глубокого снега на старт, лопнул трос. Только спустя 47 минут нам удалось выбраться на старт и пойти на взлет. Туман уже закрыл южную часть острова. Взлетали прямо на море, на север, под стометровый обрыв ледника. Отлично справились с этой тяжелой задачей И. П. Мазурук и второй пилот М. И. Козлов.