Адий Шарипов - На дальних берегах

За городом мы своими глазами увидели границу между зеленой зоной и пустыней. Это напомнило мне нашу Среднюю Азию, скажем, долину Аму-Дарьи и Каракумы. Только здесь вместо желтоватого песка, поросшего курчавыми амударьинскими тугаями, повсюду сероватый камень, и нигде не видно ни единой зеленой куртинки, ни одного хотя бы засохшего прутика. Нет, египетские пустыни гораздо безотраднее наших каракумов и кызылкумов, мертвых районов Мангышлака и Западной части Иссык-Кульской котловины. У нас на песках хоть вымахивают кряжистые, ломкие от зноя саксаульники, по весне цветут эфемеры. А тут, в этом знойном царстве однообразного песка и камня, даже невозможно себе представить хоть один-единственный стебелек.

Пирамиды, эти рукотворные каменные горы, величественно возвышаются среди безжизненного царства песков.

Размеры большой пирамиды трудно себе представить, — недаром ее относят к одному из семи чудес света. Высота ее ныне составляет сто тридцать семь метров, а объем выражается в головокружительной цифре — около трех миллионов кубических метров. Чтобы представить наглядно нечеловеческий труд египтян, скажу — сегодня для перевозки строительного материала понадобилось бы более двадцати тысяч товарных поездов, в тридцать вагонов каждый. А если из всех этих вагонов составить единый «поезд», то он дважды покроет расстояние между Парижем и Волгоградом!

А ведь вся эта гора возводилась голыми человеческими руками.

Уместно вспомнить в данном случае, что древним египтянам принадлежит и сомнительная честь первооткрывателей как бюрократии, так и концентрационных лагерей. Ибо только крепкая, жестокая система могла осуществить возведение вечных «небоскребов» из шлифованных гранитных глыб. Историки нашли в египетских папирусах слово «джет». Обозначает оно безликое «тело», «плоть», «мясо для строительства». Так назывались рабы и вообще простой люд, которых сгоняли для сооружения усыпальниц. Известно, что в период между уборкой урожая и севом мелких землевладельцев сгоняли в огромные лагеря к каменоломням, к переправам через Нил, к строительной площадке. Жили они в крохотных клетушках, кормили их редькой, луком, чесноком. Этого было достаточно, чтобы люди не только держались на ногах, но и ворочали огромные глыбы. А для поддержания трудового ритма охранники не жалели сил, орудуя тяжелыми бичами, сплетенными из кожи бегемотов.

Древнегреческий «репортер» Геродот оставил миру любопытный репортаж, который пережил две с половиной тысячи лет и переведен на все языки. Геродот сообщает, что Хеопс вверг страну в великую нищету. Он закрыл все храмы, запретил жертвоприношения, — все было брошено на строительство пирамиды. Сто тысяч человек попеременно работали на строительстве, которое длилось двадцать лет. Целых десять лет прокладывалась только дорога, по которой волокли гранитные глыбы. Да, Хеопс сильно заботился о собственном величии и для этого не жалел ни средств, ни человеческих жизней.

Страшно ступать даже по песку, — так и мерещится, что идешь по костям забитых здесь людей. Сколько их не вернулось в свои хижины, чтобы только сияла в веках слава великого фараона!

У пирамид сейчас туристическая идиллия. Многоязыкий говор, смех, щелкание фотоаппаратов.

Полное таинственности чудо каменных усыпальниц привлекает к себе любопытных со всех концов земного шара. У пирамид с раннего утра их ожидают арабы-проводники с верблюдами и лошадьми. Кому не хочется увековечить себя на пленке сидящим верхом на верблюде да еще на фоне такого чуда света, как пирамида Хеопса! Время от времени над оживленным районом царских усыпальниц появляются самолеты все с теми же любопытными на борту: в стоимость туристического путешествия включен и полет вокруг и между вершин пирамид Хеопса и Хефрена. Самолеты взлетают и садятся на аэродроме в новом Гелиополисе, рядом о древним городом Он, где египетские верховные жрецы некогда писали царские хроники.

Здесь же, в толчее у пирамид, мы узнаем своих попутчиков, с которыми летели из Москвы, туристскую группу из Азербайджана. Они взгромоздились на длинноногих, украшенных каким-то цветным тряпьем верблюдов, которых держат здесь для проката, и позируют перед кинокамерами.

Нам представили худого тонконогого человека с черным, прокаленным солнцем лицом. Это был Хаднаби Абдильнаби Фаид, «чемпион пирамид». Ему принадлежит своеобразный рекорд — он за семь минут взбегает на вершину пирамиды Хеопса и спускается обратно. Как видим, существует и такой рекорд. К слову сказать, труд чемпиона не из легких. За день он демонстрирует свое искусство много раз, а для этого надо иметь стальное сердце. Рядовой турист, только начиная подъем, карабкаясь по нижним ступенькам, уже ощущает сильное сердцебиение. А добравшись, примерно, до середины, где зияет отверстие для проникновения в усыпальницу фараона, поглядывает на вершину, как на недосягаемую высоту. Рассказывают, что покорение пирамид туристами не обходится без несчастных случаев. Например, не так давно один прославленный английский альпинист, совершивший восхождение на самые опасные вершины, вознамерился подняться на пирамиду Хефрена. Его затея окончилась трагически — он сорвался и нашел свою смерть у подножия искусственной каменной горы в песках.

…Первого в своей жизни сфинкса я увидел еще в молодые годы в Ленинграде. В некие времена два сфинкса покинули родной Луксор и перебрались в Петербург. Там они устроились на берегу Невы перед зданием Академии художеств. И вот вторая встреча, уже в самом Египте, у пирамид.

Гигантская каменная скульптура изображает фараона Хефрена с львиным телом, которое символизирует его власть и силу. Огромные лапы протянуты навстречу солнцу. Вся фигура сфинкса имеет длину пятьдесят семь метров, а в высоту достигает двадцати метров. Одно лишь ухо скульптуры равно почти полутора метрам.

Вряд ли найдется человек, который, интересуясь Египтом, не слышал такой версии: лицо большого сфинкса в Гизе обезображено ядрами наполеоновских пушек, из которых палили в статую развеселившиеся солдаты. Мне думается, не один Наполеон тут виноват. Конечно, великий корсиканец не церемонился с египтянами. Он отправлял в Каир караваны ослов, нагруженных головами казненных, и рассыпал эти головы по центральным улицам. Бесчинствовал он в Египте «на уровне» любого деспота. Но, думается, слава Герострата его едва ли привлекала. Древности Наполеон предпочитал упаковывать и отправлять во Францию.

Над обезображенным лицом сфинкса больше всего поработало разрушительное время. Ведь он «видел» вторжение гиксосов и ливийцев, эфиопов и персов, турок и и арабов, французов и англичан. Он «слышал» даже грохот артиллерии немцев в годы второй мировой войны. Ныне он служит предметом простого человеческого любопытства, неподалеку от него устроен ресторан, а у ресторана поставлены ряды кресел — словно в театре. Они поставлены для зрителей, желающих полюбоваться световой феерией, во время которой сфинкс «вещает» на английском, французском и немецком языках. Жалкая, унизительная роль, вроде той, которая выпадает в цирке на долю одряхлевших, некогда могучих львов.