Тимофей Гуженко - Океан. Выпуск четвертый

В знак примирения Макдоннелы пригласили их на пир. Там было сказано много слов, а выпито еще больше. Для того чтобы сплотиться теснее, рядом с каждым Маккилланом сел кто-то из Макдоннелов. Под конец пиршества вышли барды в белых туниках и запели, пощипывая струны арф. И тут по сигналу каждый Макдоннел вонзил кинжал в сердце своего соседа — Маккиллана. Замок перешел к ним.

В 1584 году сэр Джон Перрот явился сюда с войском и именем английской королевы изгнал Макдоннелов, оставив в замке гарнизон под началом командира. Едва войско удалилось, как Сорли Бой Макдоннел приступом взял крепость и повесил английского командира на самой высокой стене. Сорли Бой оставил в замке своего сына Джеймса, который и жил там в 1588 году.

…Сквозь провалы окон виднелось море. Точно так же четыреста лет назад Джеймс смотрел вслед уплывавшим лодкам с испанцами. В руинах Дунлуса и соседней церкви витали духи людей, которых, казалось, я знал совсем близко. Да и потом, разве новый портал и два крыла не были построены Джеймсом Макдоннелом на «мои» деньги?

Старая дунлусская церковь отстояла на 200 метров от замка. Спасшиеся с «Хироны» молились там, вознося хвалу господу за чудесное избавление. Теперь от церкви остались лишь четыре заросшие диким вереском стены. Могилы вокруг тоже утонули в густой траве. Мы облазили их по очереди, камень за камнем, ибо, по кельтской традиции, выброшенные на берег тела требовалось хоронить по-христиански. Но как перетащить сюда сотни трупов! И потом, крохотное замковое кладбище не смогло бы вместить испанцев.

Их следов не нашлось. Самая старая могила была датирована 1630 годом. Были еще камни со стертыми надписями, но, по всей видимости, дона Алонсо и его товарищей погребли под обрывом.

27 июня чуть распогодилось, солнце несколько раз выглянуло из-за туч. Пейзаж сразу преобразился, защебетали птицы. Все живое встрепенулось. Мы тоже.

Рыбаки качали головой, щурясь на нашу нелепую лодку, которая двинулась в открытое море, переваливаясь через гребни крутой волны. Марк взял курс на «одномильный камень», видневшийся на противоположном берегу бухты Бушмиллз. Оттуда начинался обрыв, врезавшийся полукругом в берег до Испанской скалы. На самом верху ее природа воздвигла колонны из застывшей лазы — памятник трагическим событиям, случившимся здесь.

Здесь ли?

Порт-на-Спанья выглядел с моря еще мрачнее, чем с суши. Не дай бог, испортится мотор — волна понесет наше утлое суденышко на скалы. Страшные видения пронеслись в голове. Тысяча триста человек погибших! Это место достойно Данте и Шекспира.

Прокричав ветру: «Оставь надежду всяк сюда нырявший», Марк бросил якорь возле двух рифов посреди Порт-на-Спанья.

— Интересно, гидрокостюм смягчает удары? — полюбопытствовал я, облачаясь в водолазную сбрую. — Если меня шарахнет о рифы, я смогу это оценить.

Когда, уже в ластах, маске, перчатках, с баллонами за спиной и грузом на поясе, я приготовился плюхнуться спиной в воду, Марк принялся с надрывом декламировать, распугивая чаек:

Звук исчез, когда я скрылся под водой. Холод схватил лицо, медленно пополз по ногам. Я определил по компасу азимут и двинулся в сторону берега. Все серо, все зелено, все буро. Течение тянет со скоростью не меньше одного узла к западу. Я цепляюсь за хохолок ламинарии и останавливаюсь, чтобы немного привыкнуть к стуже. Заодно надо привести в порядок кое-какие мысли.

Если Порт-на-Спанья первым получил свое испанское наименование, то затем уже по сходству были названы соседние скала и пещера. Значит, можно предположить, что «Хирона» находится в бухте. Если же первой была окрещена скала, то следует искать там.

Решаю начать с Испанского порта. Эти два рифа, исчезающие под водой во время прилива, — форменная ловушка для кораблей.

По компасу выхожу к камушкам. Взбаламученный штормом ил еще не осел, в четырех метрах уже ничего не разглядеть. Покружил возле одного, возле другого. Ничего. Дно представляет собой хаотическое нагромождение осколков. Прохожу по компасу несколько раз параллельными курсами к югу. Ничего. Поворачиваю на юго-восток, к мысу Лакада. Двигаю ластами еле-еле, пяля глаза на дно. Водоросли печально кивают хохолками: ищи-ищи, дураков хватает.

Не надо принимать шекспировские строки в качестве путеводителя, отправляясь на поиски затонувших сокровищ четырехсотлетней давности. Иначе, выискивая глазами груды жемчуга и бесценные каменья, можно пройти, не заметив, мимо рыжего кругляша. А ведь это пушечное ядро, проржавевшее, изъязвленное, но настоящее.

Останавливаюсь, переворачиваю пару камней, ковыряю песок. Пусто. Стрелка глубиномера медленно поднимается от 10 метров к 7 метрам.

Внезапно дорогу преграждает крутой выступ. Что это? Ах да, начинается мыс Лакада. Ладно, повернем на север и обогнем его. Скала упирается в довольно широкую платформу. Там на краю что-то белеет. Приближаюсь. Хо-хо, да это свинцовая чушка!

В памяти замелькали читаные фразы. Где это было? Ну конечно, в библиотеке Британского музея. Некто по фамилии Бойл писал в конце XVIII века, что он нашел возле Донегала останки неведомого корабля Армады. Вместе с «другими молодыми людьми, отменными ныряльщиками», он поднял, кроме горсти золотых монет и нескольких бронзовых пушек, кусок свинца, который, как он полагал, служил балластом: «длиною в один ярд, треугольного сечения, заостренный к концам и с утолщением к середине».

Это было точное описание моей находки. Упираюсь ногами в платформу и с трудом переворачиваю чушку: на верхней стороне едва заметно проступают контуры пяти крестов — типичное испанское клеймо!

Я закрываю глаза и чувствую, как углы застывшего от холода рта расплываются в глупейшей улыбке. Я нашел-таки ее. Радость моя похожа на успокоение, она медленно охватывает душу, согревая ее теплой волной. Это даже не радость, а облегчение: тяжкий груз свалился с плеч…

Что ж, первый раунд за нами. Начнем второй.

Я опускаюсь по длинному коридору, который прямехонько выводит меня к толстой серо-зеленой трубе. Бронзовая пушка. Она лежит поперек прохода, наполовину засыпанная галькой. Осторожно ощупываю дуло. Калибр? Чуть меньше восьми сантиметров, подходяще.

В окрестностях пусто, но я замечаю, что подводная платформа наклонно спускается от мыса Лакада. Если судно разбилось здесь, все содержимое непременно должно было скатиться вниз.

Спускаюсь совсем немного и тут же вижу застрявшую в расселине вторую пушку, поменьше. Странная форма казенной части — что бы это могло быть?

Я гляжу на нее как зачарованный: ни один музей в мире не может похвастаться даже самой маленькой пушчонкой Армады, самым крохотным ядром. Да что говорить, даже гвоздем!