Ной Заржевский - Снежный поход

— Мы, Евгений Ильич, без такого осмотра и ремонта, — извиняющимся тоном говорил Козлов, — не довели бы машины до места. Так что вы не очень досадуйте.

— Ничего, мы это время наверстаем, — успокоил инженера Абрамов. — Это не страшно, но признаюсь, я, когда увидел, как вы машины распотрошили, так даже испугался — ну, думаю, тут на несколько дней работы. А вы молодцы — быстро справились.

Третьи сутки шла колонна безо всяких задержек.

Ночь была морозная, тихая, безветренная. В свете фар возникали и проносились мимо величественные, суровые виды якутской природы. Не будь тракторист Евдокимов и его сменщик Попов так заняты обсуждением своих планов, они бы, наверно, полюбовались этой звездной, искрящейся ночью. Но сейчас им было не до этого.

Началось все с пустяка. Когда Евдокимов, сдав смену, шел к вагончику, плотник Опанасенко как раз заступал на свой пост — ему было поручено охранять сани с провизией.

Между мешками с пельменями дежурные устроили себе уютное, защищенное от ветра местечко. Туда и лез, старательно сопя, Сидор Поликарпович.

Проходя мимо этих саней, Евдокимов увидел, как лезет на них Опанасенко, и одновременно услышал хлюпанье. Хлюпал спирт в покачивающейся бочке. Спирт, который начальник экспедиции разрешал выдавать только раз в день, да и то всего по сто граммов на человека — порция, с точки зрения Евдокимова, явно недостаточная. Спирт удивительно заманчиво плескался в бочке, будя в душе Евдокимова самые теплые воспоминания. Евдокимов посмотрел на Опанасенко. Тот деловито уселся на осыпанном хвоей и снегом брезенте и положил винтовку на колено.

«Вот чурбан, — подумал Евдокимов про плотника. — Сидит себе, и хоть бы что ему. Мне б на его место! Уж я как-нибудь приголубил бы сто граммов сверх нормы».

Евдокимов пообедал без всякого аппетита и, к великому удивлению Паши, отказался от своей обычной второй порции какао.

— Заболел, что ли? — поинтересовалась Паша.

— Нет, ничего. На здоровье не жалуюсь. Так… неохота что-то, — ответил Степан и пошел отдыхать на нары.

Но уснуть он не мог. Вообще Евдокимов не был пьяницей, но порой на него, как он говорил, «находило». Вот и теперь «нашло» — и все из-за этой треклятой бочки. «Ах, будь ты неладна! — думал Степан, ворочаясь с боку на бок. — Ведь не отвяжешься теперь. Хоть бы еще сто граммов глотнуть — все бы легче стало. Да ведь Пашу не уговоришь…»

Через полчаса Евдокимов понял, что ему не уснуть, оделся и вышел из вагончика. Он стоял на краю саней, готовясь спрыгнуть.

Впереди, метрах в ста от вагончика, уютно развалясь на санях, завернувшись с головой в доху, покачивался рядом с заветною бочкою спирта Опанасенко. «Эх, дьявол, хоть бы ты куда отлучился!» — подумал Евдокимов — и вдруг его осенило: — А если попробовать?» Мысль была не ахти какая удачная, но чем чорт не шутит? Утопающий и за соломинку хватается.

Плотник Опанасенко мечтал стать трактористом и часто говорил об этом.

— От, скажем, в нашем колхозе, — объяснял плотник, — таких гусеничных «Сталинцев» сколько? Один-два, да и все. Все больше колесные. Так оно же понятно: трактористу великая честь на таком красавце робить. А каждому же такую машину не доверят, нет! Наилучшего отберут. Так там наши хлопцы — ох, же и стараются! Соревнуются, аж земля гудит — и технику изучают, и горючее экономят, и за машинами своими, как за девчатами ухаживают. Ну, я на них погляну — и завидки меня берут, просто спасу нет: техника здорово нравится. Эх, думаю, сам бы трактористом стал. Так немолодой же я и плотник добрый — смеяться люди будут, думаю. А все ж таки пошел до председателя колхоза. Говорю, дозвольте на курсы пойти, хочу в трактористы. Ну, думаю, смеяться будет. Но он ничего. «Мысль, — говорит, — подходящая, но ты ж у нас бригадир, кто ж за тебя дома Яковенко и Соболеву закончит?» — Я закончу, говорю. «Ну и кончай, а там видно будет».

Кончил я те дома, а там одно за другим: новый коровник, школа, мельница… Вы ж сами понимаете, плотнику в колхозе делов хватает. Так я трактористом и не стал. И тут тоже такое дело… Экспедиция тракторов, а я как был плотник, так остался.

Опанасенко вздыхал и хлопал руками по коленям. Трактористы дружелюбно подтрунивали над плотником, обещали его обучить, торговались — что он им за науку даст. Но дальше шуток дело не шло: не до того было в походе.

Вот об этих планах Опанасенко и вспомнил сейчас Евдокимов.

Он спрыгнул с помоста вагончика, нагнал прицеп Сидора Поликарповича и, будто отдыхая на полозе, участливо спросил плотника:

— Не замерз еще?

— А ничего, — добродушно отозвался Сидор Поликарпович.

Тогда Степан начал с Опанасенко душевный разговор:

— Знаешь, Сидор Поликарпович, я тебе, как другу, скажу… Вот прилег я сейчас, а не спится. Мысли одолевают. Все думаю…

Опанасенко сочувственно кивал головой:

— Бывает, бывает…

— Вообще, если разобраться во всем, так большущее дело мы делаем, — тянул Евдокимов.

— Это ты про что? — не понял плотник.

— А про нашу экспедицию. Думаешь, шуточки по такой дороге, да еще на таком морозе, трактор провести. Да опять же то сообрази: людей выручаем.

— Правильно, правильно, — соглашался Опанасенко.

— Вот приедем в Якутию… Как, думаешь, нас там будут встречать?

— Хорошо встречать будут, с почетом.

— Это что — с почетом! — возразил Евдокимов. — Я слыхал — награждать будут.

— Премии выдадут или как? — поинтересовался Сидор Поликарпович.

— Что премии! Тут, брат, повыше бери! Ордена, говорят, за такой переход давать будут.

— Ордена! От это здорово! — задвигал усами плотник. — И скажи ж ты, Степан, — всем дадут?

— Все-ем! — язвительно сказал Евдокимов. — Выходит, по-твоему, и Паше надо давать, и тебе, например? Надо все ж таки понимать, кто тут есть основная сила.

— Однако ж и мы службу несем, — попытался возразить Опанасенко.

— Ты это брось, — решительно заявил Евдокимов. — Какая твоя служба? Ну, что ты в походе делаешь, если разобраться? Так просто, на всякий случай взят. Ну, сани еще охраняешь. Так опять пустое занятие. От кого охранять? Свои не утащат: незачем и некуда. А чужого тут за сотни верст не отыщешь.

— Порядок такой, Степан, — огорченно бормотал Опанасенко. — Разве ж я его устанавливал? А все ж таки и зверюга на стоянке может залезть, и всякое такое…

— «Зверюга»… «порядок»… — издевался Евдокимов. — Вот и выходит, что человек ты в экспедиции бесполезный. Так, с боку припека, штатная единица, и больше ничего. Положено по штату взять с собою, скажем, кузнеца или плотника, ну, и взяли. А на сани тебя посадили, чтоб даром пельмени не ел. Вот тебе и порядок.

Сидор Поликарпович сидел пригорюнясь и горестно покачивал головой. Даже его пышные, выбеленные морозом усы печально поникли. Но вскоре он приободрился.