Ной Заржевский - Снежный поход

Петя молча взял двустволку, погладил рукою ее вороненые стволы и стал, прижав ружье к груди. Узкие черные глаза его еще больше сузились, по смуглой щеке скатилась крупная слеза. Потом он схватил вещевой мешок, быстро, видно, забывшись, заговорил на своем родном языке, низко поклонился всем и выскочил из вагончика. Когда люди вышли наружу, Петя надел уже лыжи и, махая шапкой, быстро шел обратно по пройденному экспедицией пути.

А еще через полчаса всех свободных от смены трактористов вместе с Пашею посадили на полуторку Саши Белоусова и отправили в лежащий на пути колонны поселок Нагорный.

— Пусть люди отдохнут хоть немного по-домашнему, — решил Абрамов. — Разденутся, разуются — ведь пятые сутки в походе. А Пашенька пусть, пока мы подойдем к Нагорному, для всех нас горячий обед сварит.

В поселке Нагорном изо всех труб немногочисленных домиков валом валил дым.

— Видно, Паша старается: на весь наш колхоз обед готовит, — шутили трактористы, останавливая машины.

Из крайней избы вышла группа людей в сопровождении молодцевато улыбающегося Белоусова и, держа развернутое знамя, направилась к головной машине.

— Участковый мастер Ушков, — представился один из встречавших. — От имени жителей и рабочих поселка Нагорного очень рад первым приветствовать вас на территории Якутской АССР. Желаем вам, как первооткрывателям тракторного пути в этих местах, всяческих успехов.

Саша Белоусов по-военному вытянулся и отрапортовал, что привезенная им смена трактористов заканчивает отдых и что обед Паша приготовила такой, что пальчики оближешь.

— А ты откуда знаешь, какой обед? — улыбаясь, спросил Абрамов.

— У меня, Евгений Ильич, по усам текло, да и в рот кое-что попало, — сияя, сказал Белоусов.

Пообедав, Абрамов в сопровождении группы местных жителей пошел вдоль колонны тракторов, рассказывая своим собеседникам о пройденном пути, расспрашивая их о предстоящей дороге.

Мастер Ушков был настроен мрачно.

— Про весь путь не скажу, не знаю, — говорил он. — Но вот до Чульмана вы намучаетесь. Это уж как пить дать. Уж на что шофера на быстрых машинах да с небольшим грузом идут, и то на этом участке сколько мучаются, передать трудно.

Собеседник умолк и поглядел на Абрамова, словно желая узнать, какое впечатление произвели эти слова. Но лицо начальника экспедиции сохраняло обычное добродушное и внимательное выражение, и Ушков продолжал:

— Тут у нас перевалы один за другим идут. Один пройдешь — второй начинается, второй прошел — за третий берись. И на каждого чорта вскарабкаться нужно, а потом еще и спуститься вниз требуется. Снег на них весь выдуло, земля голая, твердая, киркой не урубишь, дороги крутые, узкие, все время вдоль пропасти едешь. А главное — скользко до невозможности. Ручьи по перевалам бегут, сплошные наледи получаются, а тропа не широка — того и гляди в пропасть свалишься. Очень даже осторожно эти перевалы брать нужно. Мы проводника вам дадим, но только иного пути нету, все равно через эти гиблые места идти придется. Холод там особенно пробирает — высота большая. А если на пургу нарвешься — держись только! У нас на этих перевалах машин замерзает уйма, сколько маемся с ними.

— Брось, Николай Петрович, людей пужать, — перебил Ушкова один из местных жителей. — Ездят же по этим горам люди, специально для этого и дорога проложена. Ну, и они пройдут.

— «Ездят», — недовольно пробурчал мастер. — Ездят, да не такими машинами и не с таким грузом. А помимо всего — люди спрашивают, я и отвечаю. Народ, видать не трусливый подобрался, не испугаются, а знать, с чем дело имеешь, всегда следует.

Возле четвертого трактора, к которому со своим спутником подошел Абрамов, в окружении трактористов стоял Козлов.

— …В этом случае понятие об управлении трактором меняется, — говорил он. — Вы уже не тянете мотором вперед, а тормозите им. Чтоб повернуть вправо, нужно взять левый фрикцион, и вас тогда забрасывает в левую сторону…

Козлов заметил подошедших и на полуслове остановился.

— Небольшая беседа о теории и практике вождения во время спуска с гор, — немного смущаясь, пояснил он Абрамову. — Специальные курсы организовывать некогда, а кое-какие полезные наблюдения уже накопились.

— Хорошее дело затеял, Василий Сергеевич, — одобрил Абрамов. — Очень хорошее! Продолжайте, товарищи, мы вам мешать не будем.

— Мой помощник по технической части, — пояснил своим спутникам Абрамов. — Комсомолец, инженер-тракторостроитель с Челябинского тракторного завода. Прекрасный специалист и очень любит свое дело. Очень!

Перед отправкою в путь, пока машины подогревали кострами, Абрамов собрал участников похода на очередную беседу — пятиминутку.

Плотной, оживленно беседующей группой стояли трактористы. Куда девалась первоначальная белизна их полушубков, чистота ватных брюк, валенок и шапок! Пятна масел, ржавчины, копоть костров изменили вид людей и одежды.

Абрамов поднял слегка руку, разговоры стихли.

— Ну, вот мы и крещеные, товарищи, — улыбнулся начальник экспедиции. — И вид у нас теперь не тот, что был раньше, в начале похода, и опыт вождения у нас другой, и сами мы изменились. Стали дружней, дисциплинированней, сплоченней. Мы с честью выдержали первые большие испытания. Впереди — скажем прямо — впереди будет не легче, но я теперь уверен в людях и знаю, что мы эти испытания выдержим, не опозорим себя.

Трактористы одобрительно зашумели.

Абрамов ознакомил участников похода с условиями предстоящего пути. Под конец он сказал:

— Почти все трактористы соревнуются друг с другом, и это повышает качество работы. Сегодня, например, лучше других работают водители третьей, шестой и первой машин. У них меньше остановок в пути, они скорей надевают и снимают шпоры, хорошо крепят грузы. Но мне хотелось бы предостеречь некоторых товарищей. Не для того соревнуются друг с другом наши советские люди, чтобы добиться личного первенства, упиваться своей славой. Сознательный человек соревнуется для того, чтоб принести как можно больше пользы общему делу. Если нужно, он поможет человеку, с которым соревнуется. Вот Василий Сергеевич рассказывал мне случай. Соревновались на Челябинском тракторном заводе два цеха. Один цех шел впереди, второй в хвосте плелся, срывал программу. Что-то у него не ладилось. И тогда работники передового цеха, хотя им самим было очень трудно справляться с повышенной программой, выделили из своего состава самых лучших людей и послали их в помощь отстающему цеху. Программу выполнили оба цеха — и завод в целом. Вот это по-советски! Конечно, передовой цех мог и не помогать отстающему. Так было бы легче победить. Но ведь отстающий цех сорвал бы работу всего завода. Так что же это была бы за победа? А тут люди не только сами победили, но и способствовали успеху общего дела. А у нас, товарищи, не всегда так получается. Бывают случаи, когда у одного из соревнующихся товарищей трактор неисправен. Так этот тракторист хлопочет, возится, а соревнующийся с ним сидит-посмеивается и очень доволен: «Я победил», — думает. А то еще возьмет да демонстративно со смехом проедет мимо отставшего товарища. Кому нужно такое соревнование, какую пользу оно может принести общему делу?