Октавий Зырянов - Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

— Гляди, гляди на медное солнышко, — пошутил Иван. — Теперь до марта настоящее-то редко видеть будешь… На охоте всегда так: день не заметишь, а ночь длинна — что у цыгана дорога, надоест…

Утром в избушке тепло — она не выстыла за ночь. Только на стеклах маленького оконца образовался толстый слой льда. Терентий, натягивая рубаху, подошел к оконцу, поскреб лед, обернулся к Матвею.

— Давай, Матвей, пешню. Стекло околоть надо…

Тот хитровато глянул на Василия и в тон Терентию ответил:

— Я-то бы не против, да что вот тесть скажет. Наточил он ее. Может, опять плотничать придется…

Охотники засмеялись. Как-то в позапрошлом году Василий, проходя осенью мимо старого французского склада на Велсе, заметил валявшийся без дела дверной крючок и петлю. Находку он положил в лузан — пригодится. Когда пришли на зимовье, крючок был приспособлен к дверям. Но однажды, уходя последним, Матвей крепко хлопнул дверью. Крючок же не висел как обычно, а был приподнят. От толчка он упал на петлю, дверь закрылась. Матвей о случившемся, понятно, не знал, а вечером его ждал разнос.

Оказывается, первым с охоты пришел Василий. Он несколько раз дернул дверь, но та не поддавалась. По бряцанью крючка он понял, что дверь закрыта изнутри. «Значит, кто-то есть в избушке», — решил он. Но кто и когда пришел в нее? Днем выпал снежок, и Василий видел, что по крайней мере в течение часов четырех до его прихода никто не подходил. «Не заболел ли кто, грешным делом, и остался с утра?» — подумал он и начал колотить в дверь избушки, а потом кричать, называя по именам всех артельщиков. В ответ — молчание.

Как на грех, на охоте у Василия сломалось топорище. Ломать же стекло и лезть в окошко он не хотел: в тайге стекло не найдешь.

Старый охотник метался в предбаннике, не зная, что подумать и что делать. Ждать остальных? А если в избушке умирает кто-нибудь из артельщиков? От этой мысли у него закружилась голова. Вдруг под руки попала пешня. Он схватил ее и начал долбить дверь. Сухое дерево поддавалось медленно, но старик долбил с ожесточением. Вскоре он пробил в двери отверстие и через него с помощью палки снял крючок с петли. В избушке, конечно, никого не оказалось…

Вечером он дал нагоняй своему нерасторопному зятю и заставил починить дверь. Но однажды дверь таким же образом закрылась и за ним, правда, когда он входил в избушку. С той поры охотники крючок всегда оставляли так, чтобы он висел, но случай этот вспоминали часто.

Прошли сутки, а соболь все не показывался…

— Ушел, наверное, — робко произнес Ваня, когда отец вот уже в который раз обошел вокруг тенет.

— Тут он… Никуда не ушел, — устало присаживаясь на сучья, ответил отец. — Кору на той пихте ты низко оставил. Пойди очисти.

Ваня, приподняв сеть, зашел внутрь круга. Со всех деревьев на площадке, окруженной тенетами, кора снята. Высоко обрублены и сучья. Соболь ловкий, он может подняться на деревья и уйти «грядой», то есть по деревьям, прыгая с одного на другое. Ваня прислонил к стволу дерева сухой пень и, взобравшись на него, стал очищать кору с дерева. Дерево было мерзлое, и топор отскакивал от него.

Совершенно неожиданно из-под снега вместе со снежной пылью выскочил зверек и бросился прямо к сетке.

«Соболь!» Ваня спрыгнул с пня и бросился к нему, но зверек еще не успел запутаться в тенетах, прыгнул вдруг на Ванино плечо, и не успел Ваня что-либо сообразить, как соболь был уже на дереве.

— Эх! — вскрикнул отец, и почти одновременно прозвучал негромкий выстрел из шомполки. Зверек медленно повалился по заснеженным лапам ели.

Позже всех вернулся в этот день Терентий. Поужинав, он принялся обдирать шкурки белок. Их было двенадцать.

— Ну, Василий, — окончив работу, обратился он к Ваниному отцу, — кто завтра со мной?.. Соболя я нашел, да без тенет ничего не мог сделать.

Отец, кряхтя, слез с нар.

— Где?

— Выше рассохи по Каменному логу…

— Ну что, Иван, пойдешь? — спросил он у брата.

— Можно, — отозвался тот.

— Ну вот и идите… А ты с ними пойдешь… Учись. — Это уже относилось к Ване.

Утром, наскоро похлебав сухарницу и накормив собак, охотники стали собираться.

— Меня не ждите ночи две, — как-то между прочим произнес дядя Семен. — Уйду в дальний балаган. Что-то маловато белки по моему путику…

— Идите с Аристархом, — посоветовал Василий. — Вдвоем сподручнее. Да нарту возьмите. В ольховнике на Камне сейчас лоси живут. Мяса же у нас мало. Да поживите подольше — с неделю. По плашкам мы сами обойдем.

До рассох шли впятером. Потом дядя Семен и Аристарх свернули в сторону, а Ваня следом за Терентием и дядей Иваном стал подниматься на крутую россыпь. Собак держали на привязи: так посоветовал перед отходом Василий.

— Не будут за белкой идти — скорей соболя найдете, — напутствовал он.

К полудню вышли на свежий след, но двигались по нему недолго — соболь пошел грядой. Посоветовавшись, решили спустить старую Дамку, она хорошо чуяла соболя, остальные собаки могли помешать ей. Но зверек, почуяв погоню, стал путать следы. Он делал круги по лесу, менял направление. Собака несколько раз сбивалась со следа, и охотники помогали ей. По еле заметным признакам — то по осыпавшемуся снегу, то по нескольким иголкам хвои или кусочку ободранной коры — они определяли направление погони. Следы вели все выше и выше.

— Это хорошо, — думал дядя Иван, — на вершине лес мельче и реже. Там с гряды сойдет.

Догнали соболя на вершине горы. Первым его увидел Ваня.

— Вот он, вот!

— Слева забегай, слева… Да быстрей… — торопит его Терентий.

Лайка в несколько прыжков догнала соболя, но он успел юркнуть в узкое отверстие между сучьями вывороченной с корнем ели.

— Собак спускай да круг делай, круг… Пошире расходись! — командует дядя Иван.

Сделали круг. Сразу же стали ставить тенета. Снег на горе был неглубокий, и работу вскоре кончили.

Для большей уверенности Иван сделал еще два круга и, успокоившись, вернулся к охотникам. Они уже развесили колокольчики на тенетах, очистили кору на деревьях и вырубили мелкие елочки. Развели костер, покормили собак. Между тем сгустилась темнота. Посовещавшись, решили устроить нодью и ждать утра. Первым вызвался дежурить Терентий. Ваня с дядей легли к нодье.

Проснулся Ваня неожиданно. Кто-то тряс его за плечо, приговаривая:

— Вставай блины есть. Горяченькие, с маслом!

Ваня открыл глаза. В неверном свете луны увидел перед собой Терентия. Он держал соболя за передние лапки.