Владимир Рудим - Золото Севера

Начали оборудовать ночлег прямо на острове.

Сюда прилетел на «аннушке» главный геолог районного геологоразведочного управления Салат Михайлович Абаев. Втроем — он, Кочева и Сухов — долго и Подробно говорили о работе партии, о находках, чертили схемы, рассматривали образцы, спорили до хрипоты… В такие минуты геологи были похожи на глухарей во время токования — они ничего не слышали, поглощенные своим делом. Наконец споры утихли, все проблемы были утрясены. Теперь заговорили о другом: где достать бензин? Салат Михайлович посмотрел на карту.

— В устье Олоя стоит гидрометеостанция. До нее хватит бензина. У гидрометеорологов, вероятно, есть горючее, думаю, что они поделятся с вами. Если же у них мало бензина — шлите радиограмму, доставим «аннушкой» на Олой.

Юра Кущенко избегал Абаева. По-видимому, он побаивался незнакомого начальства, тем более что чувствовал себя виноватым. Салат Михайлович сам позвал парня.

— Теперь ты знаешь, как геологи в тайгу ходят? Доволен?

— Ага. На будущий год, может, тоже отправлюсь с геологами.

— Нет уж. Больше не возьмем в партию.

— Почему?

— Недисциплинирован. Положиться на тебя нельзя. За это мы даже геологов увольняем.

Юрка насупился.

— Потому что я без разрешения летал? Мне уже влетело за это от Кочевой, и я дал слово исправиться.

— Ну, хорошо, поживем — увидим.

Юра поднял глаза.

— А в тайгу мне обязательно надо еще хоть разок. Знаете, кем я захотел стать? Летчиком. Не таким, который пассажиров возит, а вот как Агеев. Чтобы летать над тайгой и помогать геологам, если с ними какая беда случится.

— Доброе дело. Тогда учись летать.

— Буду учиться. Агеев сказал, что возьмет надо мной шефство.

Подошла Кочева.

— Агеев украл у нас Юрку!

— Нет, я сам, — не понял Юра.

Абаев закончил свои дела у Кочевой и через час-полтора полетит дальше, в другие, партии. С ним улетаю и я. Салат Михайлович согласился попотчевать меня другими кашами, которые варят в заполярной тайге. Доведется ли мне еще раз встретиться с Кочевой и ее спутниками? Наверное, нет. А если доведется, то это будет счастливая случайность.

— Расскажите мне еще что-нибудь на прощанье, — попросил я Ираиду.

— Мне кажется, что я вам все-все рассказала. Вот разве что на прощанье, так и быть, открою один секрет, касающийся меня: вы заметили, что я часто запаздываю из маршрутов, даже самых легких? Почему? Очень уж не люблю стряпать. Но ребята раскусили эту мою хитрость, и теперь мне — увы! — не избежать дежурства по кухне. Вот и все.

Она протянула руку — маленькую, но по-мужски сильную. Я поднял свой рюкзак. Кочева задержала меня за рукав:

— Совсем забыла про одну вещь. Знаете вы, что такое Ку-57?

— Это столько кукушка накуковала?

Ираида начертила палкой на песке:

— Вот такое: Q-57.

Меня уже зовет Абаев. Надо бежать.

— Ну, ладно, расскажу при следующей встрече, — говорит Кочева.

Вот тебе раз! Да ведь мы вряд ли встретимся снова. И меня все время будет мучить это неизвестное Q-57!

Уже около часа носит нас двукрылый АН-2 над заполярной чукотской тайгою — мы летим с Абаевым в другую полевую партию. Геологи в маршруте, никто не знает определенно, где они. А попасть к ним нужно обязательно. Трудная задача! Салат Михайлович рассказывает мне, что несколько дней назад в районное геологоразведочное управление возвратился из командировки начальник одного из отделов. Он тоже летал сюда, в Заполярье, чтобы проинспектировать поисковую партию. Но не удалось разыскать нужных ему геологов в таежной глухомани. Он летал, ездил верхом, ходил пешком, но никого, кроме зверя, не встретил.

— Что же, пропала партия, Салат Михайлович? Какая-нибудь беда стряслась? — спросил я Абаева.

— Нет, никакой беды не случилось. Просто не нашел партии, у нас такое иногда бывает. Если полевики в далеком маршруте, их нелегко разыскать.

Я думаю об этой неудаче инспектора, не отрываясь от круглого окошечка-иллюминатора «аннушки»: а вдруг замечу дымок костра или палатку!

Там, внизу, — извивающиеся речки, вода в них глинисто-желтая после дождей; там, внизу, — редкая тайга, хорошо видны тени лиственниц. В изумрудной оправе из стлаников рассыпаны озера и ручьи самых неожиданных форм: ромбы, сердца, тесаки, мечи, ужи, а вот то даже на Мефистофеля похоже. А сопки! В каком хаосе свалены эти каменные глыбы, полысевшие от времени и ветров! В одном месте они тянутся плотным ожерельем, в другом — сгрудились, точно дыни на базаре, в третьем — выглядят застывшим, внезапно окаменевшим бурным морем, в четвертом — похожи на фантастических гигантов горбунов, павших ниц.

Да-а, попробуй разыщи тут человека!

И все же отлично ориентирующийся в тайге Абаев вскоре навел нас на базу партии. Садимся на галечниковую косу. Никто не бежит к нам. Абаев пожимает плечами: «Странно». Заглядываем в палатки — пусто. Открываем дверь низкого сруба бани: кто-то лежит на полу и храпит. Это, оказывается, завхоз.

Салат Михайлович пытается выяснить, в какую сторону направились геологи, вверх или вниз по реке, надолго ли, сколько взяли продуктов…

Но узнали мы от завхоза лишь направление: «За ту сопку подались». Да еще одно: «Вот уже неделю я тут без них погибаю от скуки».

— Дожди за это время шли здесь? — Салат Михайлович показывает на небо.

— Поливали, а то как же! — ответил завхоз. Только третьего дня прояснилось, а то заливало как во время всемирного потопа.

Абаев дотронулся до палатки:

— Палатку или положок взяли?

— Положок есть при них.

Нам стало ясно: геологов скоро не жди. После дождей, мешавших работать, наступили солнечные дни, и отряд, конечно, наверстывает упущенное.

…Возвращаемся к «аннушке». Что за диво — была она зеленой, чистой, а теперь вся в пятнах, будто обгрызана. Да это же оводы! Большие, зеленоголовые, они облепили весь самолет. Несколько оводов попало внутрь. Составили нам компанию. Однако вели себя смирно.

Летим по направлению, указанному завхозом: «За ту сопку…»

Прочесываем сопки, кружим над протоками, ныряем в распадки.

Пилот Иван Агеев подзывает Абаева: пора возвращаться обратно, на аэродром. Салат Михайлович, рассматривавший карту, постучал пальцем по какому-то месту:

— Сделай круг еще здесь.

Иван недоволен, но все же поворачивает машину. Проходит несколько минут, и Абаев хватает меня за руку, тянет к окошечку, показывает вниз:

— Вот они! Вот они!

На склоне сопки виден серый положок, возле него стоят трое, машут руками, шапками.

Абаев вытаскивает из кармана брезентовой куртки рулон бумаги и пишет на ней: «Если нашли золото — пусть один ляжет. Если есть больной — пусть лягут двое».