Владимир Рудим - Золото Севера

Да, серебро мягкое, его можно взять и ножом и стрелою.

Когда составлено это? 29 сентября 1644 года!

Вот с каких пор было известно о загадочной Серебряной горе!

На ее поиски бояре снарядили несколько отрядов. Это было тяжкое путешествие. Люди «принимали всякую нужду, ели коренье и траву, и души сквернили всякою скаредною (негодною) ядью, и голод и наготу терпели».

И все же нашли гору! Но ведь в какое время? Карт не было, не было ничего такого, чтобы твердо и точно указать ее местоположение. Смельчаки, ходившие в дикую, суровую и далекую глушь, умерли. И гора потерялась! Потом ее снова нашли. Сколько раз это повторялось? Трудно сказать.

Уваров пишет, что уже в более позднее время, приблизительно в 90-х годах минувшего столетия, ламуты заплатили царскому правительству ясак серебром, взятым из Мягкой горы. Но поскольку чиновники, не удовлетворившись серебром, все равно потребовали ясак мехами, гора была забыта, пути к ней затерялись. Последний раз, по слухам, ламуты бывали возле этой горы в 1932 году.

Сейчас никто не знает, где эта гора и что она таит в себе. Много ли серебра или мало? Только ли серебро? Может быть, и платину — ведь в те времена, от которых дошли до нас документы, не умели отличить серебро от платины. Возможно, что там же или где-то рядом есть еще золото.

Вот так и бродит по Колыме, по Заполярью легенда о Серебряной горе. Одни говорят, что гору надо искать на реке Чауне, другие — на Анюе… А доцент пединститута в Комсомольске-на-Амуре С. Баскин, изучавший старые письма о горе, утверждает: река Нелога — это Большая Бараниха, там должно быть месторождение.

Конечно, дел у геологов много, дел более неотложных, чем поиски Серебряной горы. Главное свое внимание они уделяют разведке золота, освоению экономически выгодных районов. Но и о Мягкой горе не забывают, если «золотой» маршрут проходит в том районе. Во всяком случае, можно не сомневаться, что эта загадка будет в конце концов разгадана.

Начальник разведпартии отправляет караван в Билибино за продуктами. Мы с Абаевым присоединяемся к каравану.

Вот и Билибино.

С трех сторон рыжей подковой лежат сопки. Внутри подковы — поселок. Один из самых молодых в тайге. Назвали его по имени геолога Юрия Александровича Билибина. Он был в 1928—1929 годах руководителем комплексной экспедиции, положившей начало планомерному изучению богатств Колымы. Билибин и его соратники — первые исследователи края и первые создатели золотой промышленности Севера.

В поселке разместились геологи (к ним отправился Абаев, простившись со мною «до следующего сезона») и приисковики, добытчики золота. В центре — новые жилые дома, учреждения, производственные корпуса. А на окраинах — живописные остатки тайги.

Художников бы сюда! Идешь безлюдными тропками, то среди кустарника, в котором еле продерешься, то под высокими ивами и тополями, скрывшими небо; по поваленным стволам или шатким временным мостикам пересекаешь бурные, ревущие потоки Караля (так здесь называют стремительный Каральвеем). По самому Каралю ездят грузовики, лихо рассекая мутные воды. Караль — это одна из дорог поселка: неглубокая речка с плотным галечниковым дном стала трассой для автотранспорта.

Билибино растет! Когда я поинтересовался сроками строительства некоторых корпусов, бригадир в свою очередь спросил:

— Вы плавали по нашим рекам? Значит, приметили такое: несет лодку по течению, а вода за бортами рвется вперед еще шибче. Так и наша жизнь: обгоняет она все планы.

Как-то сам собой возник разговор о будущем Билибина. Начал его старожил, «чудак-романтик», как он сам представился. «Чудак-романтик» отказался переселяться в новый дом из палатки, которая уже сейчас стала чем-то вроде музейного экспоната. Она обнесена невысокой завалинкой, а изнутри вся обклеена несколькими слоями газет: от холодов.

Так вот хозяин этой палатки сказал, что прииски растут как грибы, а значит, скоро Билибино станет городом. С клубом, театром, школами, стадионом, плавательным бассейном, телецентром.

— Телецентр — чистая фантазия!

— Поживем — увидим, — не сдавался рассказчик. — И гидростанция должна быть на Колыме! Непременно!

Я не раз вспоминал позднее «чудака-романтика». Поселок Билибино поднимался как на дрожжах и вскоре стал районным центром. Возведены школы, открыт новый кинотеатр, больница…

А потом еще более дивное: прочно, по-богатырски расставили железные ноги опоры электропередач. Один радиус — из Билибина в Певек, другой — из Билибина к Зеленому мысу, что на самой Колыме.

«Чудак-романтик» верно угадал: решено перекрыть Колыму могучим поясом плотины, возвести гидроэлектростанцию! Далекому Северу нужно все больше электроэнергии, и вот новое сообщение: на реке Амгуэма тоже встанет энергетический гигант.

И наконец, Чукотка обзаведется и атомной электростанцией. Первая в мире заполярная Билибинская атомная уже строится!

Промерзшую до костей золотую Чукотку зальет сияние электрических огней — Северное полярное сияние, созданное руками советских людей!

Прав был «чудак-романтик»!

Здесь, недалеко от Малого Анюя находится прииск имени Билибина — вероятно, самый северный в нашей стране и в мире. Прежде всего начальник прииска показал золотую кассу — в высоком несгораемом шкафу стояли на полках маленькие, сантиметров в 20 высотой, темно-зеленые мешочки с золотом. Маленькие мешочки, но в каждом по десять килограммов! Плоские, матово-желтые кусочки золота похожи на халву.

В Билибино доставляют капсулы с золотом, промытым в партиях. По ним в лабораторий Анюйской экспедиции определяют содержание металла в руде. Но в капсулах есть примеси, их нужно удалить. Этим занимаются отдувальщики. Они высыпают содержимое капсул в черный металлический совок (на черном лучше видно золото) и, шевеля эту массу перышком куропатки либо совы (охотники доставляют!), осторожно удаляют эфеля, то есть отходы, отдувая их прочь. Потом совершенно чистое золото взвешивают на точных весах. Сегодня как раз обрабатывали шлихи, промытые Егором Семеновичем Шевчуком. В них оказалось много золота, гораздо больше, чем предполагали.

…Итак, теперь мой путь — на промывочный прибор, туда, где добывается уже промышленное золото. От управления до ближайшего промприбора на участке Безымянном — около двадцати километров. Предлагают выбор: грузовик или лошадь.

Стоящий рядом со мною пожилой приисковик-бородач (он тоже держит путь на промприбор), с какой-то настороженностью ожидает моего ответа. Не раздумываю: что же может быть лучше машины?

Едва я отказался от лошади, как на нее тут же вскочил бородач. Я сразу не обратил внимания на эту поспешность, а потом мне стало все ясно.