Роман Кашигин - Записки каннибала

Язык-то я, конечно, учил.

Однажды я так заблудился в дебрях рыжих волос на вагине моей жены, что по ошибке засадил член ей в задницу. Выпучив глаза, Бренда дико заорала:

— Not this way!!!

Так я на всю жизнь запомнил, что “not this way” означает «не туда».

Кстати, о языкознании. Перед своей службой в Германии Бренда прошла годичный курс русского языка при американской армейской школе. Оказавшись в ФРГ, она начала работать на «прослушке». Бренда сидела в специально отведенном помещении и слушала переговоры советских военных, находившихся на территории ГДР и Польши. Когда ей что-то казалось подозрительным, то она передавала эти записи в соответствующий отдел. При этом все, что она могла сказать по-русски, было — «Как поживьяешь?» Однако во всех своих многочисленных резюме, которые Бренда рассылала потенциальным работодателям, она всегда указывала, что бегло говорит на русском языке. Можно даже не сомневаться, что обладая таким колоссальным запасом русских слов, Бренда, несомненно, принесла много пользы для американской армии.

Кроме уже упомянутых занятий с самой Брендой, для улучшения своего английского я записался на бесплатные курсы, однако посетить удалось всего несколько занятий. Как-то раз моя рыжая американская жена решила подвезти меня домой и заехала на эти курсы. И ужас! Она увидела, как я стою и разговариваю с Наташей, девушкой из Белоруссии, которая училась вместе со мной в одной группе.

— Больше ты туда не пойдешь! — заорала Бренда, как только мы приехали домой.

— Но почему?

— Ты записался на эти курсы, только для того, чтобы общаться со своими русскими сучками!

Она так и сказала «Russian bitches».

Спорить с ней было страшно. Когда Бренда визжала, то её лицо багровело, тонкие губы искривлялись и начинали походить на гадюк, а меж ними, как у пираньи, торчали мерзкие, мелкие зубки.

Мне же скандалы мне были совершенно не нужны, и поначалу я просто пытался отшучиваться, но к несчастью Бренда была начисто лишена чувства юмора. То есть, пошутить с ней все-таки было можно, но сначала нужно было об этом предупредить. В крайнем случае, поцокать языком или состроить глупую рожицу, чтобы хоть как-то подготовить её мозг к последующей остроумной шутке.

Район Чикаго котором мы жили, назывался Гайд Парк (Hyde Park), там находился университет, в котором и училась моя вторая половина. Большинство населения в этом районе составляли чернокожие.

Я устроился массажистом в парикмахерскую недалеко от дома, и стал единственным работающим там белым человеком. Хозяин салона Стивен, обещал платить мне 50 % от каждого массажа. Он был хороший парень и хороший парикмахер, но никакой не бизнесмен. Стивен постоянно сам кого-то стриг, а я сидел в небольшом массажном кабинете довольно далеко от входа в салон. Никто из посетителей даже и не догадывался, что в салоне есть массажист. В результате за первые две недели моей работы моя зарплата составила всего 120 долларов.

— Стивен, — просил я, — повесь, пожалуйста, объявление, что в твоем салоне можно сделать массаж. А то ведь никто об этом и не знает.

— Да-да-да, — отвечал он, продолжая стричь посетителя, — я обязательно завтра это сделаю!

И не делал ни хрена.

Отсидев еще неделю без работы, я решил увольняться.

Но Стивен очень хотел, чтоб у него работал хотя бы один белый и предложил мне $1200 в месяц просто за то, что я буду приходить на работу.

Каждый день в 10 часов я заходил в салон, здоровался с сотрудниками и проходил в массажный кабинет. Там, как церковная мышь, высиживал 7 часов, перелистывая журналы, а потом вежливо прощался со всеми и уходил. Клиенты приходили ко мне были крайне редко.

Когда после такой работы возвращался домой, то Бренда, как правило, уже меня поджидала для «серьезного разговора»

— Сядь, — говорила она, — нам нужно поговорить.

И сама при этом делала очень серьёзное лицо.

— Понимаешь, — начинала она, — я искала человека, который поддерживал бы меня эмоционально. Но ты меня не поддерживаешь!

— Хорошо, дорогая, я готов тебя поддержать.

— Но у тебя ведь нет чувства ответственности!

— Ну, подскажи, как мне воспитать это чувство?

— Ты должен сам найти ответ на этот вопрос!

Ответа я не находил.

— Я собираюсь серьёзно сконцентрироваться на воспитании моей дочери.

— Это правильное решение, дорогая.

— Но для этого мне нужно много сил!

— Как я могу тебе в этом помочь?

— Но у тебя нет чувства ответственности!

Такой разговор мог продолжаться часами… А ведь куда приятней вместо всех этих фраз на голодный желудок, было бы услышать всего несколько простых слов: «Пришёл? Ну, садись за стол, ведь ты, наверное, проголодался?»

Кстати, питались мы откровенным дерьмом. Сам я готовить не умею, а Бренда ничего не умела вообще. На завтрак я ел хлопья с молоком, на обед хлеб с желе и арахисовым маслом, а на ужин TV-Dinner. Этот TV-Dinner, стоивший 99 центов, являл собой редкостную дрянь, которая после разогрева в микроволновке начинала пахнуть клеем.

По воскресеньям и по праздникам мы всей семьей ходили в Макдональдс, который находился прямо под нашим домом, но однажды Бренда учинила мне скандал прямо там. Взяв кока-колу и гамбургер, я сел за стол, но не строго напротив неё, а чуть-чуть наискосок.

— Ааа! — завопила Бренда и запустила в меня бумажным стаканчиком, — ты делаешь вид, что пришел не со мной? Ты как бы сам по себе? Тебе стыдно, что мы муж и жена?

К счастью люди за соседними столиками на нас начали косо подглядывать, и Бренда сделала вид, что успокоилась.

Как-то раз по дороге с работы я встретил Алика, с которым познакомился курсах английского. Алик — еврей, приехавший в Америку из Самарканда вместе со своей женой — узбечкой. Я чувствовал необходимость поделиться с кем-то проблемами и поэтому пожаловался Алику на своё бытие.

— Дружище, а приходи к нам в гости в воскресенье, — выслушав меня, сказал Алик, — моя жена приготовит настоящий узбекский плов. Хоть поешь нормальной пищи.

Я обещал, что приду. Но как только я заикнулся Бренде, что в воскресенье собираюсь пойти в Алику, так мои мозги были выполосканы вдоль и поперек.

Но для начала она просто открыла рот и долго трясла головой.

— Да ты с ума сошёл! — заорала она, наконец, — разве ты не знаешь, что воскресенье принадлежит семье и только семье? Да как такое могло прийти в голову?

— Хорошо, — согласился я, — я сейчас ему позвоню и скажу, что не приду.

Я подошел к телефону и набрал номер Алика.

— Извини, брателло, — сказал я, — пуще прежнего старуха браниться, не пускает меня к тебе на плов.

— Да, нелегко тебе, — посочувствовал Алик, — ну ты уж держись, старик.

Я повесил трубку и повернулся в Бренде.

— Ну, вот все в порядке, дорогая! В воскресенье, как всегда, пойдем в Макдональдс. Можно было и не нервничать!