Зиновий Каневский - Вся жизнь - экспедиция

Так были впервые оконтурены апатито-нефелиновые «территории», площадь которых со временем, естественно, резко возросла. Подсчет запасов, по словам Д. И. Щербакова, «предопределил развитие в Хибинах в большом объеме геологоразведочных работ, создание Кольской базы Академии наук и утверждение новых принципов комплексного освоения полезных ископаемых». Вскоре на Кольском Севере по инициативе С. М. Кирова развернулось крупное строительство, появились новые города и мощные рудники.

Успехи Северной научно-промысловой экспедиции были столь значительны, что в марте 1925 года Председатель ВСНХ Ф. Э. Дзержинский подписал решение о превращении Севэкспедиции в Институт по изучению Севера. В нем были созданы шесть отделов, аналитическо-исследовательская лаборатория, научно-промысловая станция на Мурманском берегу, институту придавались парусные и парусно-моторные суда. Первым директором этого одновременно юного и достаточно зрелого (если вести отсчет с марта 1920 года, со дня создания Севэкспедиции) исследовательского учреждения был назначен Рудольф Лазаревич Самойлович.

Впоследствии этот институт называли по-разному: Всесоюзный Арктический, Арктический научно-исследовательский, ордена Ленина Арктический и Антарктический научно-исследовательский… Он относился к разным ведомствам: к ВСНХ, к Отделу научных учреждений при Совнаркоме, к ЦИК СССР, к Главсевморпути, к Гидрометслужбе СССР, к Государственному комитету СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды. Однако суть неизменно оставалась прежней. Это был все тот же институт, выросший непосредственно из Севэкспедиции, воспринявший и ее задачи, и дух, и традиции. С 1920 по 1938 год (с небольшим перерывом в самом начале 30-х годов, когда директором был О. Ю. Шмидт) во главе института стоял Р. Л. Самойлович.

Он директорствовал, наведывался в полевые отряды, разбросанные по всему Европейскому Северу, с наслаждением участвовал в экспедиционных работах. Тогда, в начале 20-х годов, наступил очередной и очень яркий этап его геолого-географической деятельности, а сосредоточил ее сорокалетний Самойлович на прекрасной и грозной Новой Земле.

Огромной, почти тысячекилометровой дугой взметнулась с юга на север Новая Земля. Ее обычно скромно называют островом, но в действительности она — архипелаг, состоящий из двух крупных островов, Северного и Южного, разделенных проливом Маточкин Шар, а также бесконечного множества прибрежных островов и островков. Слева, с запада, — сравнительно теплое, как правило, безледное, доступное для судов Баренцево море. Справа, с востока, — Северный Ледовитый океан, начинающийся Карским морем. Новая Земля — истинный «Гибралтар Арктики», по очень точному выражению Р. Л. Самойловича, как бы сторожащий вход из Баренцева моря в Карское, природный барьер между полярным западом и арктическим востоком.

Одновременно Новая Земля — это Антарктида в миниатюре. Ее Северный остров перекрыт мощным ледниковым щитом, с высоких снежно-ледяных горных хребтов вниз, к побережью, часто срывается новоземельская бора, ураганный ветер типа знаменитого антарктического «стока» (впрочем, о природе шестого континента люди начали судить лишь в последние десятилетия, тогда как на Новую Землю русские поморы ходили с древнейших времен). Голые скалы, бело-голубые ледники, круто обрывающиеся в море и рождающие грозные айсберги, узкая полоска почти безжизненной каменистой прибрежной суши с крошечными «островками» полярных маков, разноцветных мхов и лишайников да время от времени фигура гордо вышагивающего белого медведя — таков облик северной части Новой Земли.

Южный остров издавна славился богатыми промыслами. Северный остров также считался, несмотря на неласковую природу, лакомым арктическим кусочком и для исследователей, и для промышленников.

Эти полярные острова, на которых располагались нечастые русские и ненецкие поселения, становища, фактории, регулярно посещали иностранные мореплаватели. Они вели здесь промысел рыбы и зверя, и кое-кто из них склонен был поглядывать на Новую Землю как на свою вотчину. В самом начале 20-х годов особый интерес к архипелагу стали проявлять норвежцы, и начальник Северной научно-промысловой экспедиции мгновенно отреагировал на это. Самойлович недаром столько лет, столько усилий отдал Шпицбергену, защите русских интересов на нем. Теперь, став во главе солидной государственной организации, он сделал все, чтобы утвердить право своей страны на «далекую, но нашенскую» Новую Землю. Ее изучение и освоение, подчеркивал он в середине 20-х годов, «дает нам не только интересные научные результаты, но и все более закрепляет экономически за СССР эту отдаленную окраину».

Начиная с 1921 года отряды, руководимые начальником Севэкспедиции, почти ежегодно стали отправляться на Новую Землю. С 1921 по 1927 год Самойлович провел туда пять плаваний, то есть ровно столько же, сколько в свое время Русанов. Он в прямом смысле слов принял эстафету из рук безвременно погибшего старшего товарища, стремясь организовывать свои экспедиции по образу и подобию русаковских.

Однако при этом Самойлович совершенствовал методику работ, расширял и углублял сами исследования, внедрял новые и новейшие приборы. Если новатор-исследователь Русанов впервые применил на Новой Земле моторные шлюпки для обследования берегов, то Самойлович, наверное, одним из самых первых в Арктике начал использовать во время плаваний и походов всемогущее радио, и в штатах его экспедиции появилась должность радиотелеграфиста.

Парусно-моторная шхуна «Шарлотта», парусномоторный бот «Грумант» с моторчиком в 5 лошадиных сил, зверобойное судно норвежской постройки «Эльдинг» (он же — «Зарница»), обыкновенные гребные шлюпки — вот на каких «кораблях науки» выходили к берегам Новой Земли экспедиции Института Севера. На них были совершены замечательные, в некоторых отношениях уникальные рейсы, позволившие посетить и обойти едва ли не все острова и островки архипелага. Научные сотрудники самых разных профессий обследовали заливы, бухты, губы, проливы Новой Земли, проделали тысячекилометровые маршруты по берегам и глубинным горноледниковым районам обоих больших островов. В этих рейсах и рейдах принимали участие географы, геологи, гидрографы, астрономы, геодезисты-топографы, зоологи, ботаники, почвоведы… Астрономия, геодезия, картография — эти дисциплины требовали высокой точности инструментальных наблюдений и измерений, чего в экспедициях Русанова не было.

Начальник новоземельских экспедиций старался раздобыть новые и отнюдь не дешевые приборы, аппаратуру, оборудование. Все это приходилось закупать не только на «вольном рынке», но и за границей — в Германии, Норвегии.