Пётр Мельников - Они придут завтра

25 декабря. Вторник. Рождество. В 10 часов ушел на стан в контору. Через час пришел Лунеко и сообщил, что к нашему бараку подъехали два тунгуса с несколькими оленями. Я с Поликарповым тотчас же отправился домой, захватив с собой Сафейку в качестве переводчика. Переговорили с тунгусами. Они продали нам одного оленя. Приведут и зарежут завтра. Дали нам немного оленьего мяса. Мы подарили им два кирпича чая и кое-какую мелочь.

В пять часов возвратился в контору. Оказывается, заезжал Е. И. Владимиров, оставил нам мяса. Амбросов послал мне камусы и чухону, Михаил — конского сала. Все расстояние вместо 13 покрыли за 8 суток. На днях должны придти наши олени, закупленные в Таскане. Становится легче. Теперь очередь за товарищами из Олы.

26 декабря. Сафейка Гайнуллин варит суп из мха. Нахлебался, ушел в лес. Вскоре возвратился возбужденный. Бежит и кричит: «Длинный Нос, нарта, много нарта!» Я верю и не верю. Неужели старик тронулся? Но вот примчались первые нарты, вторые, еще и еще, Эрнст Бертин, Белугин, Павличенко спешат к нам. Радость-то какая! Тысячи вопросов и тысячи ответов. Да и есть о чем порассказать!

Едет также администрация «Союззолото» и несколько рабочих — 20 нарт везут не так уж много продовольствия. Но скоро должен подъехать Александров и другие. В общем, дело налаживается.

В два часа прибыли наши. Мы взяли мясо и направились прямо в барак. Через час подъехал доктор. Наши тоже привезли груза немного. Но скоро должны подойти еще два транспорта.

Кризис миновал. Обеспечены продовольствием недели на три!

Говорил с Билибиным об организации планомерных разведок и оживлении поисковых работ. Возник вопрос о постройке базы на Среднекане. Строить придется, очевидно, мне. Отправимся после Нового года. Эх, дорогу бы сюда…

28 декабря. Алехин с утра принял продукты, составил список, Степан Дураков помогал устраиваться приезжим. Эрнст Бертин привез мне мою ватную тужурку, теплые шаровары.

Подтвердил приятную новость: Вольдемар Петрович возглавляет экспедицию на Чукотском полуострове. Вернется в 1930 году.

29 декабря. Ходил на стан. Получил рукавицы, подпилки, гвозди, табаку. Завтра надо взять шесть кило рису и восемь кило свиного сала. Больше получать нечего. Нужно подождать транспорт Александрова. В общем, положение не из важных. Ожидают со дня на день приезда Лежавы Валерия Исааковича. Ф. Д. Оглоблин просил уделить им, сколько возможно, макарон и овощей. Предлагает Новый год встретить совместно.

30 декабря. Воскресенье. Приходил Е. И. Владимиров с тунгусом Иннокентием. Берется обучить наших оленей за 10 дней. Просит пять рублей за день. Условия принимаем. Затем приходил якут Алексей Христофоров с якутом Федотом Колланахом. Принес мне оленью шкуру — очень хорошая и большая. Они торопятся в Элекчан, откуда для рабочих «Союззолото» привезут 110 пудов груза.

31 декабря. Делаем квашню для хлеба. Послал людей в первую артель точить топоры. В полдень принимали и клеймили купленных И оленей. С завтрашнего дня Иннокентий начинает обучать оленей.

Новый год я и Эрнст Бертин встретили у Ф. Д. Оглоблина.

Вот уже истинно — друзья познаются в беде. Молодые люди были счастливы. Сергей тем, что выдержал самое суровое колымское испытание на голод и холод, не дрогнул и спокойным будничным мужеством своим и еще более будничными повседневными делами своими поддержал похудевшего Ю. А. Билибина. А Эрнст тем, что успел, как это было ни трудно, в самую критическую минуту прорваться к друзьям на помощь.

Да, Колыма — орешек покрепче Алдана…

Какое это счастье, — вся экспедиция снова вместе! В долгие зимние вечера в теплом зимовье неторопливо обсуждали итоги дневных поисков. Сравнивали Колыму с Алданом. Пели любимые песни.

Как-то в разговоре всплыл вопрос, — случайно ли многие из состава экспедиции попали на Колыму или уже давно вынашивали эту поездку? И выяснилось поразительное. В Кяхте Сергея Раковского на изучение Сибири и Дальнего Севера натолкнули рассказы о путешественнике В. А. Обручеве. Но оказывается, академик Владимир Афанасьевич Обручев был хорошо знаком и Ю. А. Билибину, и В. А. Цареградскому. Он консультировал их, как и других членов Сибирской секции, в которую кроме студентов Ленинградского горного института входили также представители Государственного университета, главным образом географы, побывавшие на Енисее. Позже к нам подключились энтузиасты из Московской горной академии и в их числе П. М. Шумилов.

В кружках секции студенты читали рефераты, Ю. А. Билибин, в частности, об Урале и Алдане. Весь Северо-Восток страны был разделен на зоны. Билибин взял себе Чукотку и Камчатку, Цареградский — Индигирку и Колыму. По окончании института всю свою жизнь они решили посвятить освоению Дальнего Севера.

Прошли годы, и вот судьба свела молодых людей вместе. Пожалуй, самым практичным из этой тройки был Сергей Раковский. Он не отказывался ни от какой черновой работы и, не жалея времени и не щадя своего самолюбия, учился уметь делать все у каждого — и у Степана Дуракова, и у Макара Медова, у любого толкового якута и эвена. Возможно, именно за эти качества они полюбили Раковского. К Сергею запросто шли как к своему, спрашивали и сами рассказывали. Он знал обычаи и нравы людей, с которыми работал, и, как говорят, «не лез в чужой монастырь со своим уставом». Как-то незаметно для всех в Раковском раскрылись новые удивительные качества: блестящие организаторские способности. Если возникали какие-либо трудные вопросы во взаимоотношениях со старателями, то улаживать их Ю. А. Билибин обычно поручал Сергею Дмитриевичу. И он шел к людям и вместе с ними, неторопливо и вдумчиво искал выхода из затруднительного положения.

Зимние разведочные работы возобновились. Золото с высоким содержанием было найдено и прослежено на речке Среднекан, ниже устья ключа Безымянного. Через каюров Раковский выяснил — транспорт с продовольствием на Колыму запоздал потому, что в Оле долго не могли договориться о стоимости перевозки груза. Сергей так и не сказал об этом Юрию Александровичу, не захотел расстраивать. Было горько от того, что там, в Оле, вместо того, чтобы заниматься прямым делом, торговались в цене, а они тут, на Колыме жестоко голодали. Сколько раз Билибин с Сафейкой метался по снежной пустыне в поисках продовольствия!

Билибина беспокоило другое. Участок при устье ключа Безымянного был ископан вдоль и поперек. В стоящей торчком щетке глинистых сланцев золото содержалось крайне неравномерно. Артели жаловались — работают рядом, а у одной кочка богатая, у другой — пустая. Похоже на то, что участок вырабатывается и на лето для старателей надо разведывать новые площади. Ту же картину Юрий Александрович увидел и в районе Борискиной ямы. Неужели эти редкие, богатые золотом, кочки в верхней части плотика, отсутствие резко выраженного пласта песков — характерно для всех колымских россыпей золота? Ответ на этот вопрос могут дать только летние поиски. Конный транспорт, видимо, раньше июня не подоспеет… В условиях Колымы терять полгода? Ни в коем случае! Пока еще про себя, Юрий Александрович решил разбить экспедицию на два поисковых и два геологических отряда. Поисковые возглавит С. Д. Раковский и Э. П. Бертин, геологические — В. А. Цареградский и он сам имеете с астрономом Д. Н. Казанли. Партии пойдут пешком, частью сплавом. Гранитные гольцы на Утиной, в 106 километрах от Среднекана, и весь район вокруг их, он поручит осмотреть лучшему ходоку Сергею Дмитриевичу. Сплывая по Колыме, он опробует все правые притоки. Раковский не знал об этих замыслах Билибина, но кое о чем догадывался. Он по-прежнему отмечал в дневнике: