Пётр Мельников - Они придут завтра

24 мая. Вокруг нас все залило водой. Решил вещи сложить в лабаз, а самим эвакуироваться к В. П. Попову. Весь день шел снег. Спасают болотные охотничьи сапоги.

27 мая. С Поповым договорился о лошадях и летней работе. Дал задаток деньгами, товарами и продуктами. К нам пристал молодой олень. Глаза — в светлой кайме.

29 мая. Через Комелькова достал в кооперативе для своей партии топленого масла.

31 мая. Написал письмо Ю. А. Билибину и с Петром Амосовым отправил в устье Бохапчи.

4 июня. С утра отмывали пробы на рудное золото, видимого золота не обнаружено. На устье встретили бурого медведя.

5 июня. Взял пробы из наносов речки Утиной. В каждом — мелкие знаки, золото очень тертое, в виде тонких пластинок, некоторые плавают на воде. В верховье богаче, чем в низовье.

7 июня. Отправился вверх по Утиной. Смыл пять лотков, в каждом — хорошие знаки.

Кругом лиственница, тополь, строевой лес. Кусты тальника, ольховника и стланика. Выше — низкорослый листвяк, стланик и ерник. На склоне и в долине хороший олений корм.

9 июня. На ключе Медвежьем опробовали косу. В каждом лотке — хорошие весовые знаки. Золото тертое и малотертое. Есть золотинки в красной рубашке, малоокатанные.

12 июня. Сегодня ровно год, как мы покинули Владивосток. В пути застала гроза. Левый приток в верховьях речки Утиной назвал Юбилейным. В русле руками собрал 15 золотинок различной крупности. В каждом лотке золото, и довольно крупное, тертое и окатанное. Продуктов осталось на два дня.

13 июня. Исследую Юбилейный. Смыли золото с 75 лотков. Попадаются золотинки весом от 5 до 10 граммов. Крупное золото попадалось в гальке с глинистым песком, в щелеватых глинистых сланцах.

Идет дождь. Дует сильный норд-вест. Возвратились на стоянку совершенно мокрые.

Так скупо и кратко записал в своем дневнике об этой важнейшей находке С. Д. Раковский. А вот как рассказывают об этом геологи Б. И. Вронский и Ю. А. Билибин, оба со слов самого С. Д. Раковского:

«В начале дела у Раковского шли неважно. Опробование Утиной показывало только знаки золота, — пишет Б. И. Вронский. — Не было ни одной пробы, которая дала хотя бы слабое золото.

Продукты подходили к концу. Надо было возвращаться. Отправив двух своих товарищей в устье Утиной строить плот, Раковский с одним из спутников решил пройти еще немного вверх по реке.

С тяжелым настроением вечером 12 июня, ровно через год после выезда экспедиции из Владивостока, Раковский дошел до левого ответвления Утиной и остановился на ночлег. Пока ставилась палатка и готовился ужин, он отправился на берег и из крутого обрыва взял пробу. Она дала около двух граммов золота на лоток. В переводе на кубометр это составляло баснословное количество — двести граммов. Не поверив своим глазам, он перешел на другое место и повторил пробу. Результат получился тот же.

Напрасно товарищ звал его ужинать. Позабыв обо всем, он в светлых сумерках долгого летнего дня продолжал смывать лоток за лотком, опробуя все новые и новые участки. И везде на дне лотка виднелись крупные, увесистые золотинки, сопровождаемые россыпью золотой, мелочи.

Всю ночь Раковский не мог уснуть. Мысль о найденном золоте не давала ему покоя. Рано утром он встал и принялся внимательно всматриваться в каменистое дно ключа, в котором местами виднелись поставленные на ребро сланцевые породы — так называемая сланцевая щетка.

В одном месте сквозь неглубокий слой прозрачной воды ему почудилось среди темной сланцевой массы какое-то желтоватое мерцание. Не веря себе, он осторожно вошел в воду и из углубления в сланцевой щетке вытащил небольшой плоский самородок. Он позвал своего спутника. В течение двух или трех часов оба они с увлечением предавались необыкновенному занятию — выбиранию из сланцевой щетки самородков золота.

Только после того как самородки почти доверху заполнили коробку из-под папирос «Казбек», Раковский решил остановиться. Взглянув на своего спутника, он удивился его странному виду. Тот стоял с каким-то необычным выражением лица, то бледнея, то краснея, порывался что-то сказать и внезапно умолкал.

— Что с тобой? — недоуменно спросил Раковский.

— Сережа, — решительно произнес тот, — Сережа, ведь такое бывает только раз в жизни! Давай промолчим, скажем, что на Утиной нет золота, — ведь его там и нет. А сами потом придем сюда стараться. Ведь это ж богатство! Сережа!

— Слушай, — сказал Раковский, — ты не говорил, а я не слышал. И чтобы больше никогда такого разговора не было. Понял? А если не понял, то подумай и пойми! — Тот виновато опустил голову.

К чести этого человека надо сказать, что из него вышел один из передовых добросовестных разведчиков, и он, вероятно, сам не раз с краской стыда вспоминал об этой минутной слабости.

В память годовщины выезда из Владивостока Раковский назвал ключ «Юбилейным», Этот ключ заложил основу нового золотоносного района.

Пройдя вверх по ключу с опробованием и убедившись, что хорошее золото продолжается, Раковский вынужден был отправиться в обратный путь. Продуктов было совсем мало, а ему предстояло еще добираться сплавом до Среднекана, ведя по пути опробование правых протоков Колымы на стокилометровом интервале» [5] Б. И. Вронский. На золотой Колыме. .

Для сплава продовольствия «было построено 7 карбазов грузоподъемностью по 300—350 пудов. Сплав протекал с громадными трудностями. Малтан страшно обмелел, и на каждом перекате карбазы садились на мель, — писал в своих заметках «К истории Колымских приисков» Ю. А. Билибин. — Приходилось их или разгружать, или собрав воедино всю команду, стяжками пропихивать их через мель. Этот «стаск» или «спих» карбазов по Малтану продолжался две недели. …Через самые опасные пороги все карбазы проводили Дураков или я, и иногда, еще 1—2 лоцмана. Большинство команды обходило пороги берегом. Наконец карбазы выплыли на Колыму. В общем, сплав был проведен успешно… Продовольственное положение приисков было спасено. Это был единственный год (вплоть до 1934 г.), когда запасов продовольствия без натяжки хватило до зимних транспортов.

Так как было уже начало июля я оставил сплавной караван на устье Бохапчи и, сев в лодку, через сутки был на устье Среднекана. По дороге заглянул на устье Утиной, где Раковский должен был оставить мне письмо о результатах своих работ. Это письмо, написанное по-английски, я нашел в расщелине одного из деревьев. Оно гласило: «В этой реке очень хорошее золото». Дальше приводились цифровые данные. Подобная предосторожность была принята Раковским потому, что по району отправилось несколько вольных разведчиков. Уже на Среднекане я узнал от Раковского, что он со своим отрядом с котомками за плечами прошел с опробованием всю Утиную (25 км); везде были хорошие пробы, но на богатую промышленную россыпь они так и не наткнулись. Поздно вечером 12 июня отряд пришел в левую вершину Утиной и остановился на ночевку. Продовольствие кончилось. На другой день надо было без еды выходить на устье Утиной, к плавучей базе. Развели костер, стали кипятить чай. В вечерней полутьме Раковский подошел с лотком к подмытому борту и стал пробовать. Первый лоток дал 2 г, Раковский не поверил своим глазам, но следующие лотки тоже давали от 1 до 2 г. Когда отряд об этом узнал, все пришли в сильное волнение. Усталость и отсутствие продовольствия были забыты, никто не хотел ложиться спать…