Михаил Водопьянов - Повесть о ледовом комиссаре

Отто Юльевич на одноместном тузике отправился в плавание по подледному каналу, захватив с собой бутылку для взятия пробы воды, нужные гидрологу экспедиции Лактионову, занимавшемуся изучением вопроса влияния ледников на состав и температуру морской воды.

Ледяная пещера, в которую проник О. Ю. Шмидт.

Маленькая лодочка бесстрашно плыла мимо блестящих ледяных стен под причудливым сводом, с которого свисали ледяные сосульки, сиявшие бледным фосфорическим светом. Чем дальше в грот, тем теплее становилось призрачное, голубовато-зеленое свечение.

„…Об опасности обвала как-то не думалось, — вспоминал потом Отто Юльевич, — было так красиво. Но я не умею смотреть на красоту в одиночестве. Я выплыл к входу и закричал Хлебникову, стоявшему на спардеке „Седова“: — Будите корреспондентов, научных работников, капитана, пусть все приедут. Здесь такая красота, какой я в жизни не видел“. Грот оказался гигантским звуковым отражателем. Меня хорошо услышали, а я только через несколько секунд услышал в ответ: „Есть!“ Как всегда, собирались долго, кино перезаряжалось. Большая шлюпка с трудом пробиралась между льдинами».

Шлюпка только вошла в грот, ее пассажиры не успели еще хорошенько полюбоваться сказочной красотой подледного царства, как неожиданно огромная льдина подплыла к входу и стала закрывать его. Сразу потемнело. Ежесекундно мог произойти гибельный обвал. Отталкиваясь изо всех сил баграми от напиравших льдин, лодка с трудом проскочила между ними, а Отто Юльевичу на легком тузике чудом удалось пробраться сквозь образовавшуюся узкую щель.

Бутылки с ледниковой водой были вручены гидрологу.

Между тем положение «Седова» по-прежнему оставалось угрожающим. Огромная льдина стремительно наступала на корабль. Течением его несло прямо на ледник.

Успев поднять людей на борт, «Седов» стал спешно выбираться из ледяной западни.

Из-за резко изменившейся ледовой обстановки «Седов» не смог зайти на остров Скотт-Кельти, где был раньше высажен для научной работы Самойлович с тремя спутниками. Не взяв с собой продовольствия, отрезанные напором движущихся льдов, они оказались там в тяжелом положении. Но Самойлович заметил «бегство» корабля и со своими товарищами, перетаскивая тяжелую шлюпку через торосистые, неровные льды, заполнившие все проливы архипелага, добрался до «Седова».

На следующий день — новое чрезвычайное происшествие.

Шмидт вместе с техником-строителем Илляшевичем отправился на берег, что бы еще раз проверить, как устроились там плотники.

Обратный путь им преградили подвижные льды. Пришлось матроса со шлюпкой вернуть на остров, а самим пешком добираться к кораблю. Точнее сказать, Шмидт и Илляшевич не шли, а прыгали с льдины на льдину. Но вот перед более широкими разводьями пришлось остановиться. У Отто Юльевича появилась счастливая мысль использовать маленькую льдину как плот и, отталкиваясь имевшимся у них багром, подплывать к следующей большой льдине. Такая переправа шла очень медленно, но верно. За ней наблюдали с судна и решили ускорить дело. На выручку был послан тузик. Шмидт на своем ледяном «плоту» переправлялся через последнюю протоку, когда к нему подошел тузик. Спуститься со льдины в тузик не так уж легко. Он очень неустойчив, и, чтобы не перевернуться, надо обязательно попасть на середину.

Шмидт прыгнул не очень точно, и тузик перевернулся. Отто Юльевич и матрос оказались в студеной воде. Пришлось им поплавать. Хорошо, что кожаные костюмы нескоро намокли и потому не были помехой невольным купальщикам. Холода они сразу не ощутили. Шмидт пытался было влезть на тузик, плававший килем вверх, но он под его тяжестью пошел под воду. С трудом удалось вскарабкаться на ледяной «плот», на котором уже стоял матрос.

Спущенная на воду спасательная шлюпка быстро доставила их на судно. По дороге на воздухе купальщики продрогли больше, чем за пятиминутное пребывание в воде Ледовитого океана.

На палубе, чтобы не залить каюты, переоделись в сухую одежду.

«Нам принесли чай с коньяком. Последний больше, чем я сам, привлек соболезнующих», — записал в дневник Отто Юльевич.

…Недели две спустя Шмидт снова провалился в воду и еле спасся.

По этому поводу им сделана следующая запись:

«И здесь вечная истина: то, что в первый раз трагедия, затем переживается как фарс! Хотя я выкупался столь же основательно, как и в первый раз, но и мне и другим только смешно. Коньяка уже не дают…»

21 августа «Седов» вышел в научное плавание на Дальний Север. Зимовщики к этому дню уже переехали из кают корабля на берег, в свой бревенчатый пахнущий смолой дом. Первых жителей самого северного в мире поселка было семь.

Начальником зимовки был назначен инженер Петр Яковлевич Илляшевич, однофамилец техника-строителя. Он, пять лет провел на научной работе на Дальнем Севере.

Метеоролог строящейся обсерватории на мысе Седова Георгий Александрович Шашковский тоже уже зимовал в Арктике на Маточкином Шаре.

Врачом зимовки стал энергичный Борис Дмитриевич Георгиевский.

Радиосвязь с «Большой Землей» будет поддерживать молодой, но уже бывалый полярный радист Эрнст Теодорович Кренкель.

Механиком радиостанции стал Михаил Степанович Муров, по его словам, «человек пятнадцати профессий».

На скромные должности служителя обсерватории и повара были приняты Алексей Матвеевич Алексин и Владимир Антонович Знахарев.

В поселке у подножия креста, поставленного Седовым, еще не все строительные работы были закончены. И вместе с зимовщиками остались на время плотники-архангелогородцы.

Быстро прошли Британский канал в северной части, почти совсем чистый ото льда. Каждые 20 миль делали остановки для научных станций. Скоро льды стали тяжелее, однако Шмидт и Воронин решили продвинуться насколько возможно дальше к северу, чтобы при случае, если удастся, побить евразийский рекорд плавания во льдах герцога Абруццкого, достигшего в 1899 году 82 градусов 04 минут северной широты.

«Седов» с трудом продвигался вперед, форсируя плывущие из Центрального полярного бассейна паковые льды.

Стало заметно холоднее. На попадавшихся на пути островах, куда с «Седова» отправлялись экскурсанты для научной работы, они не видели ничего, кроме льда, снега и камней, никакой растительности — даже мха!

Корабль шел к 83-й параллели в местах, не нанесенных еще на морские карты, и достиг 82 градусов 14 минут северной широты.

Мировой рекорд полярного плавания в евразийском секторе Арктики был побит. На достигнутом пределе сделали еще одну научную станцию; «поражает малая глубина — 165 м», — записывает в дневнике Отто Юльевич.