Михаил Водопьянов - Повесть о ледовом комиссаре

Каких-нибудь 700 километров с небольшим отделяли «Седова» от Северного полюса. У Шмидта «уже невольно разыгрались мечты о полюсе», но идти вперед уже было нельзя. «Седов» встретил на пути к северу льды. Куда плыть дальше?

Посоветовавшись с Визе, Самойловичем и Ворониным, Шмидт решил идти к острову Рудольфа с задачей:

«1. Посетить северную оконечность Земли Франца-Иосифа — самую северную часть СССР.

2. Проверить состояние складов Фиала, может пригодятся.

3. Разыскать, если удастся, могилу Седова. Последнее сомнительно…

А если бы нашли, было бы большое торжество. Перевезли бы останки в Архангельск».

К острову Рудольфа удалось пристать в ночь с 24-го на 25-е. Со спущенным, в знак траура, флагом «Седов» подошел к обрывистому берегу мыса, на котором, по словам матросов Линника и Пустошного, был похоронен Георгий Яковлевич Седов.

Мыс был покрыт огромным, сползавшим к морю ледником.

На каменистом берегу седовцы начали поиски дорогой могилы.

Долго искали место, где похоронен Седов, но ничего не нашли. Да и не могли найти. Берег осыпающийся. Сверху над скалами обрыв ледника. Здесь должны быть частые обвалы и большие потоки талой воды. «Могилу и небольшой каменный холм над ней давно уже снесло в море», — записывает Отто Юльевич.

У одного из ручьев, стекающих с ледника, седовцы установили мемориальную доску на русском и английском языках. Все, обнажив головы, в сосредоточенном молчании слушали речь начальника экспедиции, которая кончалась такими словами:

«Матросы „Седова“, гордо носите имя отважного исследователя Арктики, а возвратившись в Архангельск, поведайте всем, как мы искали дорогую могилу…»

…Спустя три часа «Седов» начал пробиваться к соседней бухте Теплиц. Подходы к ее берегу были густо забиты льдом. Чтобы добраться до берега, приходилось перепрыгивать со льдины на льдину, временами балансируя по перекинутым через разводья скользким доскам. Шмидт первым вспрыгнул на базальтовые прибрежные камни и чуть не упал, споткнувшись о рассохшийся остов лодки. Четыре скелета старых норвежских шлюпок лежали на берегу. Около них валялись ржавые консервные банки, пустые железные бочки из-под керосина, какие-то части машин.

Вот чуть повыше на скале и склад американской экспедиции Фиала (1903–1905 годы), щедро снаряженной на средства миллионера Циглера. Здесь, в бухте, потонуло под напором льдов их экспедиционное судно «Америка».

Остов огромного сарая, вероятно, был покрыт когда-то брезентом. Время сделало свое дело: брезент сгнил, и его по частям сорвало ветром, лишь кое-где болтались жалкие клочья. Масса продовольствия, посуды, белья, патронов — лишь часть разворочено, видимо, медведями. Из снега торчали разбитые ящики и бочки.

Неподалеку от склада стоял неплохо сохранившийся небольшой дощатый дом. Заглянули в окно: помещение почти до самого потолка забито снегом, спрессовавшимся за четверть века. В домик проникли через крышу. На стенах висели часы, портреты, книжные полки. Там, где был сложен очаг, изо льда выглядывала стопка посуды. На столе рядом с керосиновой лампой лежал коробок спичек; они не отсырели, их можно было зажигать. Вполне пригодными для потребления в пищу оказались и найденные здесь консервы. Жизненные припасы, обнаруженные седовцами в арктическом лагере, брошенном двадцать пять лет назад, вполне могли бы поддержать силы целой группы людей, терпящих бедствие.

«Хорошо бы все это имущество разобрать, сложить в прочной кладовой, сделать опись, прибавить недостающее от себя — будет солидная база для путешественников, — записал в дневник Шмидт. — Но это — задача будущих лет; пока я решил ничего не трогать, даже напрасно гибнущие инструменты…»

Взяв на память полуистлевший вымпел потонувшей «Америки», седовцы вернулись на борт своего корабля.

Пора было идти «домой», в бухту Тихую.

У Отто Юльевича появилось неожиданно грустное настроение:

«…Стоял долго на носу и поймал себя на мысли: вот уже не долго смотреть, как колются льды, скоро конец. И стало очень жалко расставаться с Арктикой. Приехать бы вновь в будущем году, сменить зимовщиков, построить новые базы… или пойти с ледоколом к полюсу на зимовку!..»

Три дня, борясь со льдами, «Седов» настойчиво, но безуспешно, пытался пробиться в бухту Тихую.

В Арктике погода капризна и изменчива. Неделю назад, когда «Седов» уходил с Земли Франца-Иосифа в плавание на север, стояли ясные солнечные дни. Корабль спокойно шел по широким разводьям в толстых, многолетних льдах. Теперь же все заволокло туманом. И хоть капитан часами сидел в бочке на мачте, «Воронин в вороньем гнезде», — говорили корабельные остряки, и, напрягая зрение, всматривался в горизонт, тщетно пытаясь разглядеть темные зигзаги разводий; их не было. Все кругом было покрыто белым снежным одеялом. Кажется, прошедший шторм пригнал все льды из Британского канала к подходам в бухту Тихую.

Лед уже смерзался в сплошные гигантские поля. Скоро зима. Еще недолго, и арктическая ночь окутает все и вся кромешной мглой.

Неужели «Седову» придется остаться во льдах на долгую и тяжелую зимовку? Льды, полонившие корабль, труднопроходимы, к тому же облегченный пароход, освободившийся от груза, уже не в состоянии, как прежде, штурмовать ледяные барьеры. Для того, чтобы продолжать форсировать льды, нужно было сначала довести судно до полного веса. Вот почему все участники экспедиции с утра до вечера кололи лед. Лебедки загружали трюмы ледяными глыбами. Взяв полную норму холодного груза, корабль заметно осел.

Не слышно привычных вздохов корабельной машины. Остановившийся «Седов» стал похож на большой, не очень уютный и довольно холодный многоквартирный дом с пестрым населением, жильцы которого ропщут на свою судьбу. Но, не все!

«А все же ледокол — прекрасное орудие исследования Арктики, — пишет в эти тяжелые часы Отто Юльевич Шмидт. — Сегодня, стоя на льду …мы с географом Ивановым, совсем размечтались… Ледоколом, умеючи и не спеша, можно будет добраться до 86 градуса, а там (на полюс) выйдет группа пешком. Успех такого предприятия зависит от людского материала. Хорошо бы иметь все время радиосвязь с ледоколом и брать пеленг на него… Это пока мечты, а действительность довольно скверная». Начальник экспедиции умел смотреть в будущее. Он мечтал о завоевании полюса. И через восемь лет Шмидт достиг заветной цели. Все дело оказалось в «людском материале» и технике.

Тем временем в капитанской каюте заседал штаб экспедиции. Шмидта и его помощников очень беспокоили дела на строящейся зимовке. Закончили ли плотники отделку зданий? Поставлена ли мачта радиостанции? Может быть, есть какие-нибудь недоразумения со сборкой аппаратуры, которые не могут быть устранены без помощи механиков с корабля?