Кей Чорнук - Прогулки с Вольфом

То было началом нового периода в Монтеверде. В апреле 1970 года в общину приехали Джордж и Харриетт Пауэллы для проведения исследований в рамках их аспирантской работы. Они были сильно встревожены темпами исчезновения леса в этом районе и в 1971 году начали покупать землю для защиты лесов. Решимость Пауэлла стала движущей силой, создавшей заповедник туманного леса «Монтеверде». В самой общине этим делом занялся Вольф Гиндон — торговец бензопилами, молочный фермер и землеустроитель. Союз молодых, энергичных аспирантов и предприимчивого, энергичного квакера оказался той силой, которая сотрясла горы, словно подземный толчок. Начиная с 1971 года, Вольф реже бывает в Монтеверде, предпочитая этому фермерство и заботу о своей семье.

«К этому времени мы произвели на свет и воспитали восьмерых детей. Лаки проводила полный рабочий день в хлопотах о детях и по дому. Я был членом правления в школе и помогал с различными проектами. Это были годы, которыми я наслаждался больше всего. Я был активен в общественной работе и думать не думал, как все переменится. Молочная ферма, вырубка под расчистку земель, кредитный союз и другие проекты в нашей общине — основные занятия, которые заполняли все мое время. Так что идея о создании заповедника способствовала большим переменам в моей деятельности.

Вольф и его восемь детей, 1969 г.

В ранние годы в Монтеверде я смело развивал отношения с костариканцами. Я получил знания и опыт, которые пригодились мне после 1972 года, когда я стал работать в заповеднике туманного леса «Монтеверде» и Тропическом научном центре, который управлял заповедником.

Думаю, я что-то мог бы сделать лучше, наверное, над чем-то поработать еще больше. Я говорю о внесении своего собственного вклада в коммуну и в семью. Я шел на компромисс. Когда я занялся этим делом и ввязался в кампанию Джорджа Пауэлла, то и подумать не мог, что беру на себя долгосрочное обязательство. Я думал, что это года на три или около того. Эти три года превратились в тридцать, но они текли размеренно, год за годом».

«Еще один поход — una más — посвящается доктору Алану Паундсу и его прыгающим лесным субъектам. День деньской мы с Аланом искали этих золотых жаб. Мы перевернули вверх дном буквально каждый водоем. Этот поход будет последним официальным походом в текущем году. Посмотрим, удастся ли нам разыскать его жаб. В верховьях было достаточно сухо. Хотя были такие места, где в водоемах еще оставалось много воды. Все это очень хорошо, но нигде не было никаких признаков икры или головастиков».

В мае 1986 года, в том же самом месяце, когда во влажном тропическом лесу над Монтеверде велись наблюдения за популяцией золотых жаб, я стояла под великолепным деревом в древнем сосновом лесу Темагами в северо-восточном Онтарио. Крона именно этой белой сосны сияла как сигнальная башня над остальными кронами деревьев, словно маяк-дерево, указующий дорогу в порт. Я работала там с друзьями. Мы пересчитывали и переписывали древние сосны в этом районе. А это дерево было самым грандиозным из всех. Высотой оно было не менее двадцати четырех метров, с пятиметровым диаметром у основания. Мы подсчитали, что эта колоссальная сосна пережила ветры, болезни, пожары и избегала пилы лесников в последние как минимум лет триста.

Мы собирали доказательства, необходимые, чтобы убедить мир — в лесу Темагами сохранились сокровища, которые нуждаются в защите. Это дерево было нашим талисманом. Мы были поражены его размерами. А тот факт, что сосна пережила столетия, нас сильно воодушевлял. Три года спустя сосна исчезла с горизонта. Мы обнаружили это и поняли, что природа приняла ее обратно. Рухнувший, должно быть, от порыва сильного ветра, теперь уже труп дерева разлагался, став компостом для будущих поколений растительного мира. Представляю, как, наверно, содрогнулась земля, когда эта сосна рухнула! Надеюсь, эта местность будет по-прежнему защищена от вырубки под посевы, но, независимо от политического ландшафта, последнее слово всегда останется за тобой, Мать-природа.

Над Монтеверде, весь укутанный облаками, расположен участок джунглей, называемый Бриллианте. Раскуроченный дождями и сильными ветрами, лес здесь, на высоте 1500 метров, как будто испытывает давление со стороны сил природы. Искривленные, цепляющиеся за все, что попадется на их пути, корни вжимаются в скалистые горы. Повсюду виден свисающий мох, а влажная почва покрыта завалами из переломанных веток, стволов и прочего лесного мусора. Практически весь год этот мрачный, готический пейзаж укутан облаками и туманом. Рост деревьев тут замедляется по причине тяжелых условий существования, и поэтому это скопище бородатых, карликовых деревьев зовется эльфийским лесом.

В мае 1964 года двоюродный брат Вольфа, Джерри Джеймс, привез в Бриллианте двух биологов из Организации по тропическим исследованиям. Привезены ученые были для того, чтобы засвидетельствовать нечто, ранее виденное только немногими смельчаками, кто добирался до этого влажного высокогорного леса. Полчища мужских особей оранжевых жаб собирались вокруг водоемов в предвкушении появления женских особей. Один из приехавших биологов, Джей Сэвидж, впервые задокументировал наличие этого вида в статье 1966 года «Необычная новая жаба (Bufo) из Коста-Рики» и назвал ее Bufo periglenes, что можно перевести как «жаба яркая».

После первых обильных ливней в апреле и мае многочисленные впадины вдоль редко используемых троп наполняются водой. В эти дни к водоемам подтягивались мужские особи золотых жаб. Под таким именем они известны в всем мире. Жабы-самцы поджидали самок — больших, темно-оливковых, в алых пятнах. Когда появились женские особи, жабы мужского пола начинали сражаться друг с другом в стремлении обладать самкой. Победивший самец замирал и блокировался своей самкой, в то время как его проигравшие соперники издевались над этой связкой. В конечном итоге самки откладывали икру, и самцы ее оплодотворяли. В течение следующих двадцати пяти лет Вольф был одним из немногих счастливчиков, которым доводилось наблюдать за этими оргиями земноводных.

«Мужские особи появляются за день до выхода самок или чуть раньше, в зависимости от погоды и от количества воды, заполняющей водоемы. Такие дни — практически единственная возможность увидеть оранжевых жаб. Все остальное время они прячутся, наверное, скрываются под слоем упавших листьев. Там есть сотни проделанных туннелей. Жабы так же могут прятаться внутри корневых систем деревьев. Мы предполагаем, что они, скорее всего, должны быть в этих своих схронах в дни, когда еще не пришла пора собираться у водоемов для продолжения рода.