Кей Чорнук - Прогулки с Вольфом

В течение 1980—1990-х годов Монтеверде активно участвовал в деле помощи беженцам из Никарагуа и Сальвадора, где шли гражданские войны. Двое наших квакеров, Молли и Мигель Фигерола, посетили эти страны, взяв с собой медицинские материалы и школьные принадлежности. Создавалось множество проектов, которые помогали церквям функционировать, а гражданам собирать деньги. Они помогли сотням сирот в Гватемале, собрав пожертвования, как в нашем регионе, так и на международном уровне, и доставив собранные средства по назначению. Молли и Мигель были представителями нашего собрания в этой работе уже несколько лет. У них был уникальный способ работы с отдельными лицами, в том числе с властями. Многого удалось достичь зачастую ценой попадания в разные опасные ситуации. Молли была голландкой и много лет работала учителем. Она свободно общалась, по меньшей мере, на пяти языках. Мигель был выходцем из Испании и сам подвергся политическому преследованию, поэтому знал, как общаться с людьми, живущими в условиях репрессивных режимов. Никто в нашем собрании не мог быть столь же эффективен, как они, и мы высоко ценили их вклад.

В нашем собрании Монтеверде у нас бывали свои разногласия. Мы независимое собрание, и решения по поводу того, что мы собираемся делать, принимаются консенсусом. Например, вместе мы решили, что нам нравится петь перед молитвенным молчанием, вместе пришли к решению, что не отторгаем учителей, которые являются гомосексуалистами, и что мы будем на волонтерских началах принимать участие в общественных проектах. Школа управляется комитетом от собрания. Решения по любой теме могут зависеть от жителей и людей, которые нерегулярно приходят на собрания, но являются частью общины. Я думаю, что такая открытость позволила нам выжить и способствовала духовному росту. Вряд ли нам все это удалось бы сделать, если бы мы были закрыты для людей, не являющихся квакерами, или новых соседей, присоединяющихся к деятельности нашего собрания. Нам приходилось обсуждать, анализировать и достигать консенсуса по многим-многим вопросам, и порой не всем нравились изменения.

Многие люди симпатизируют нашим принципам. Я думаю, что здесь, в Коста-Рике, люди, как правило, пацифисты, хотя они могут ввязаться в драку в любую минуту — в баре или по дороге домой. Ну, наверно, здесь, в Монтеверде, это возможно в меньшей степени чем по стране. Наша философия заключается в том, чтобы приветствовать тех, кто приходит на наши собрания и принимает участие в наших мероприятиях независимо от того, являются они квакерами или нет. Хотя у нас не было много новообращенных, на наши собрания приходили новые люди. И местные жители отправляли своих детей в нашу квакерскую школу. В течение нескольких лет в школе квакеров учились более девяноста детей».

Гиндоны обычно всегда участвуют в любом общественном мероприятии в Монтеверде. Их можно найти на концертах у стола с выпечкой, они ведут сквэр-данс в Доме собраний, выступают в самодеятельном театре и участвуют в кофейнях при школе. Часто их можно увидеть на обочине дороги с биноклями в руках, как они указывают приехавшему гостю на какую-то птицу. Их художественные работы украшают большинство зданий, и их смех слышен на любом мероприятии.

Каждую пятницу после обеда Лаки можно найти среди участников совместной игры в скрэббл — еженедельного мероприятия в Монтеверде с 1950-х годов. Обычно эти игры проходили в доме Дороти Роквелл, но после смерти Дороти в 2004 году они проводятся в других домах. Когда Лаки не сидит на собрании комитета, не занята сбором средств или не угощает семейство и друзей в своем доме, вы найдете ее в лесу, с карандашом в руке и раскрытым альбомом на коленях.

«Я всегда думала о себе как о матери, полагая, что в этом моя роль. Я вкладывала все свои силы в детей. Но в семидесятые годы, когда Вольф стал больше заниматься Заповедником, а у детей была уже собственная жизнь, я начала заниматься искусством. Для меня это было стартом новой жизни. Я думаю, что это было настоящим облегчением и для Вольфа. Я нашла то, к чему могла бы приложить свои силы. Теперь мы оба идем в лес, но по разным причинам. Он уходит в поход, а я ухожу, чтобы сесть и стать частью леса. Мне это нравится. Теперь мы живем гораздо спокойнее».

Семья и община дали Вольфу достаточную поддержку, чтобы он следовал своим мечтам и внес вклад в защиту окружающего леса. Его мысли охватывают все Монтеверде, но с годами он держится ближе к дому.

«Я думаю, что жизнь — это намного больше, чем просто блуждания по лесам, болтовня с самим собой и россказни всякие. Самое важное дело, в которое я когда-либо был вовлечен, это воспитание семьи. Из всего того, чем мы с Лаки занимались, наибольшее удовольствие приносит нам общение с детьми, с их мужьями и женами, с нашими внуками.

Все наши дети работают над различными интересными проектами, многие из которых реализуются в этом регионе. Обучение наших детей и влияние нашей общины побудили их найти дело своей жизни, которое, в свою очередь, является ценным и полезным для более широкого сообщества. Выбрав определенные ценности и заботы, дети с возрастом стали понимать, что у них есть разные возможности. Если они вложат свою энергию в дело, то тогда смогут жить жизнью, приносящей удовлетворение и радость.

Наш дом — это центр нашей семьи. Но у детей есть свои дома здесь — на нашей ферме или рядом. Даже те, кто живут в США, имеют дома здесь, в Монтеверде. К счастью, они довольно часто возвращаются. Они по-прежнему вносят свой вклад в деятельность общины, например, в школе, а также и в благосостояние нашей семьи.

Я полагал, что сделаю дом и хозяйство достаточно прибыльными, до такой степени, что дохода будет хватать на наем помощника. И поэтому у меня всегда в мастерской был помощник. Я хотел, чтобы и у Лаки был кто-то в помощь, как у меня. Чтобы кто-то убирал дом или стирал, или что-то еще такое, что она хотела бы. Но жена предпочитала все делать сама. Дети, конечно же, много работали, пока росли. Но шесть мальчиков и только две девушки — такой набор не очень-то помогал в хозяйстве. Для Лаки, наверно, было бы лучше с шестью девочками и двумя мальчиками. Я пользовался тем, что мои ребята взяли на себя работу с молочной продукцией, когда я сам ушел работать в заповедник. Но Лаки делала все остальное, буквально все.

Больше всего я сожалею о том, что мне так и не удалось закончить строительство дома. Комната Лаки для шитья так никогда и не была доведена до ума. Удивительно, что я, наконец, собрал душевую кабину. Но есть еще так много разных незавершенных проектов. Я думаю о них и говорю о них дома. Я о них думаю, когда езжу в Сан-Хосе. Иду по своим тропам в лесу и думаю о том, что же мне еще надо сделать дома. Теперь мне уже и не нужно быть в заповеднике так подолгу, но я все равно думаю о тропах, хотя знаю, что должен пускать свою энергию на домашние заботы. Пока я бороздил просторы лесного заповедника, термиты поедали стены деревянного дома, и это дает мне еще одно оправдание, чтобы не начинать работу. Теперь я просто подожду, пока они не съедят все, и ждать этого осталось недолго.